Дело Александра Пыльченко: реплики участников процесса
23-24 декабря в суде Московского района Минска прошло основное заседание по рассмотрению жалобы защитника политзаключённых Марии Колесниковой и Виктора Бабарико Александра Пыльченко, лицензию на осуществление адвокатской деятельности которого Минюст прекратил 16 октября. Суд отказался удовлетворить жалобу, оставив решение Минюста в силе.
Правозащитный центр «Весна» следил за заседанием и предлагает его подробный обзор.
Суд отказался удовлетворить жалобу Александра Пыльченко, которого лишили лицензии адвоката
Дело Александра Пыльченко: речи адвокатов
Юридически заинтересованные в исходе дела лица воспользовались правом реплики.
Александр Пыльченко
«В прениях я услышал, что представитель Министерства юстиции сослалась ещё на некоторые факты, когда моё дело рассматривалось Минюстом в 2011, 2015 или 2017 годах. Они не имеют никакого отношения к рассматриваемому вопросу, но озвучены, видимо, для моей дискредитации перед судом. Я надеюсь, что это не те доводы, которые позволили Квалификационной комиссии придти к определённым выводам, хотя возможно и они, т.к. в суде мы наблюдали, как на протяжении судебного процесса появлялись дополнительные мотивы, по которым принималось решение.
Итак, 2011 год: действительно, меня приглашали на заседание коллегии Министерства юстиции, поскольку тогда я высказывался в прессе публично о работе государственных органов в части взаимоотношения госорганов КГБ и прокуратуры с адвокатами, будучи председателем коллегии. Да, такая история имела место. Никаких взысканий в то время по закону Министерство применить не могло, оно просто рекомендовало избрать нового председателя. Через полгода новый председатель был избран, а я покинул этот пост председателя коллегии, чтобы не «мучали» адвокатов. В коллегии были проведены масштабные проверки, и была проведена аттестация всех адвокатов Беларуси, чего раньше не было.
Ещё представитель упомянул какие-то жалобы. Но за 30 лет моей работы ни одной жалобы на меня от клиентов не поступало. Были несколько лет назад жалобы от человека, с которого я взыскивал денежные средства в интересах своего клиента. Вот он писал на меня жалобы. Причем жалобы были не на моё поведение в процессе, а в защиту, по-моему, Следственного комитета или Департамента финансовых расследований. Суть была в следующем.
Осуществляя защиту клиента по одному уголовному делу, я выступил с критикой одного Указа, не помню какого, где полномочия Департамента финансовых расследований были настолько широки, что позволяло ему произвольно, с моей точки зрения, давать заключения, на основании которых возбуждались уголовные дела. Департамент финансовых расследований претензий мне не высказывал, не прислал их в коллегию и никаким образом не обозначил недовольство. Возможно, потому что через, насколько я помню, три месяца в этот указ [Президента] внесли изменения, и эти полномочия у Департамента отняли. Этот человек, с которого я взыскивал деньги, также проходил обвиняемым по делу. С него я взыскивал в пользу другого обвиняемого по этому делу, своего клиента, денежные средства, которые он неосновательно использовал, как мы считаем. Уже после рассмотрения уголовного дела, как только я подаю один иск, то через неделю приходит жалоба на меня. И так постоянно. Суть жалоб в том, что я не соглашаюсь с обвинением, ставлю под сомнение приговор и т.п. Минская городская коллегия один раз ответила на жалобу, разъяснив что я действую законно. После чего гражданин начал писать жалобы в Министерство юстиции. Жалобы все были одного смыслового содержания. Но Министерство юстиции вместо того, чтобы прекратить переписку из-за необоснованности требований, каждый раз требовало от меня объяснений. Вот такая помощь от Министерства юстиции, так у нас знакомство произошло. Лицо, с которого мы взыскивали деньги, в жалобах отстаивал не свои интересы, а выступал защитником интересов Комитета госконтроля. Я в последнем объяснении в адрес Министерство юстиции ответил, что указ в этой части отменен, какие ещё могут быть претензии.
Само упоминания вот этих случаев представителем Министерства юстиции сделано с целью опорочить меня. А может быть эти случаи также были предметом рассмотрения Квалификационной комиссии. Упоминание этих событий как раз-таки подтверждает, что любые критические высказывания в адрес любого государственного органа являются и поводом, и основанием для лишения права на профессию. И не о какой некомпетентности здесь речи не идет, ни в одной из моих цитат этого нет, и Министерство юстиции этим своим выступлением это и подтвердило».
Представитель заявителя Дмитрий Лаевский
«Воспользуюсь правом реплики. Полностью поддерживаю то, что сказал Александр Владимирович: действительно, каких-то фактов, которые бы компрометировали его профессиональный авторитет в некие прошлые годы, представителями Министерства суду представлено не было. И уже по этой самой причине ссылка в прениях уважаемой стороны на некие сведения, фактические обстоятельства, которые не исследовались в процессе, вызывает некоторое недоумение, потому что это неприемлемо. Это же касается и попытки представителя Министерства юстиции, объясняя якобы некомпетентность Пыльченко, сослаться на более чем сто комментариев под материалом TUT.BY. Эти комментарии не исследовались в процессе — с какой стати сейчас можно о них рассуждать? И уж простите, но комментарий под какой-то новостью на интернет-ресурсе – это уж точно не может являться каким-то эталоном для оценки чьих-то действий. Потому что опять же — это эмоции, а мы здесь призываем суд руководствоваться законом.
Хочу обратить внимание на то, в данном процессе сторона заявителя обжалует не существование Минюста, не лицензирующую функцию, а конкретное решение, конкретный юрисдикционный акт. Именно поэтому мы говорим обо всем в разрезе конкретного акта. И есть абсолютно ясные и процессуальные, и материально-правовые основания для того, чтобы этот один конкретный акт Министерства признать неправомерным. В этом плане я конечно не буду повторяться о том, что мы только что сказали в судебных прениях, но представьте себе, Высокий суд, приговор суда, признающий виновным человека, в котором не описано деяние инкриминируемое. Согласитесь, это будет довольно странно, а фактически — незаконно. Но сегодня у нас есть решение Минюста о прекращении лицензии на адвокатскую деятельность Пыльченко, в котором мы не видим, какие же конкретно высказывания, которые менялись на протяжении этого процесса, интерпретировались по-разному представителями Минюста, какие же высказывания оценены в качестве дискредитирующих действий. Ни это ли первый звоночек необоснованности?
Второе, о чем говорили Вам: в этом решении нет правового обоснования, нет правовых норм, критериев, по которым действия были признаны дискредитирующими. Нет приведенного нормативного акта, который бы устанавливал какие-то ограничения на те высказывания, которые сказал Пыльченко, для того чтобы эти высказывания могли быть признаны действиями, дискредитирующими адвоката. Вот на такого рода обстоятельства мы ссылаемся. И, обращаю Ваше внимание, Высокий суд, что ни одно из этих обстоятельств, ни один из этих доводов не был опровергнут Министерством юстиции, хотя у него имелась даже техническая возможность этого. Представление доказательств состоялось вчера, прения состоялись сегодня, но в речи представителя Министерства не прозвучало, почему каждый из приведенных нами доводов является неверным. Прозвучала только фраза о том, что якобы непрофессионально говорить про отсутствие полномочий у Минюста. Вот мы упираемся, наступаем на те же грабли. Мы, при всем при том, что здесь происходило, не позволяли себе давать оценку профессиональности каких-то высказываний, мы спорим с решением. Если Минюст полагает, что он или Квалификационная комиссия наделена полномочиями, то донесение этой информации до суда происходит путем цитирования нормы и указания этой нормы. Вы услышали эту норму, Высокий суд?! Я её не услышал. И больше того Вам скажу, очень важный момент здесь имеет место. Фактически уважаемый представитель общественности в конце своего выступления эту тему затронул, что телега ставится впереди лошади. Коллегия адвокатов не может прекратить лицензию, но может установить действие, дискредитирующее адвокатуру. Министерство юстиции не может установить действие, дискредитирующее адвокатуру, но может прекратить лицензию на основании соответствующего решения дисциплинарной комиссии коллегии адвокатов. Почему? Потому что Вам не привели и не озвучили полномочия Минюста устанавливать дисциплинарные проступки, устанавливать действия, дискредитирующие адвокатуру, но зато мы здесь услышали полномочия Министерства направлять представление в коллегию адвокатов, где существует дисциплинарная комиссия. Вот функционал Министерства.
Если установлен какой-то факт, требующий оценки на предмет того, дискредитирует или не дискредитирует, Минюст на основании конкретно указанного полномочия направляет представление в дисциплинарную комиссию коллегии адвокатов — и всё. А других полномочий у Министерства нет в этой части. И большое желание эти полномочия иметь не заменяет отсутствие их в законе. В связи с этим, последнее, о чем я бы хотел сказать: речь идёт о том, что существует специальные нормы и специальный порядок в Законе об адвокатуре, которые наделяют именно коллегию в лице дисциплинарной комиссии принимать решение о том, дискредитирует или не дискредитирует какой-то действие звание адвоката.
А вот теперь последнее, о чем я хочу сказать. Действительно, как сказал уважаемый представитель общественности, граждане вправе совершать любые действия, не запрещённые законом, а государственные органы во всем своем поведении, во всех своих действиях всегда должны быть связаны законом. Почему? Ответ очень простой. Потому что есть норма ч.2 ст.7 Конституции, которая говорит, что государство, все его органы и должностные лица действуют в пределах Конституции и принятых в соответствии с ней актов законодательства. Что это значит в преломлении на данное конкретное дело, Высокий суд? Все очень просто. Минюст применил к Пыльченко ограничение на высказывания, которое не предусмотрено Законом. Минюст пытается вменить Пыльченко, что тот не имел права кратко подавать информацию, хотя нигде нет обязанности приводить какой-то конкретный объем сведений. Минюст пытается вменить Пыльченко, что он не имеет право использовать какие-то термины, которые всем ясны и, кстати, вот в заключении специалиста-лингвиста раскрыты. Но корень-то проблемы в чем? Нет нормы, которая запрещала бы адвокату говорить. И Минюст не вправе без конкретных правовых предпосылок порождать такие требования. А должен, как я уже прочитал из ст.7 Конституции, руководствоваться Конституцией, в которой есть норма, ограничивающая свободу выражения мнения – статья 23, которую, как мы уже здесь услышали, Минюст не применил и в решении своём не указал. Это и есть, помимо необоснованности, второе очень веское основание, применимое к конкретному решению, безусловное основание для того, чтобы это решение отменить как решение, сопряжённое с неприменением нормы, подлежащей применению. У меня всё».
Адвокат Евгений Пыльченко
«В продолжение того, что говорил мой коллега. Со стороны Министерства юстиции прозвучало высказывание примерно такого содержания: если требования к высказыванию не закреплены, это не значит, что адвокат может говорить что угодно. В общем, это как раз и значит, если очень грубо сказать. Потому что мы всё заседание пытаемся донести мысль о том, что ограничения какого-либо права должны быть предусмотрены законом. Но вот мы уже на этом этапе не сходимся с Министерством юстиции в позиции. Я думаю, что причина того, что такое решение вынесено, – это в корне различные подходы к пониманию права и толкованию права.
Еще я хотел бы отметить, что звучало много слов о том, что Министерство юстиции способствует повышению престижа адвокатуры, говорилось о чести и достоинстве профессии, что не должно совершать поступков, которые унижают честь и достоинство профессии. И это говорилось в контексте того, что данное Александром Пыльченко интервью каким-то образом повлияло на престиж профессии. Так мы в судебном заседании выясняли, каким же образом, какие оно имело последствия, в чем выразилось его неблагоприятное влияние на престиж адвокатуры. Разве нам Министерство юстиции что-то пояснило по этому поводу? Ничего не пояснило. Можно было привести какие-то объективные данные о том, что после этого интервью к адвокатам перестали обращаться, граждане утратили доверие к адвокатуре, опросы какие-то социологические можно было привести. Ничего этого не приводилось, и в общем-то нет оснований об этом говорить. Потому что доверие граждане к адвокатам после этого интервью не потеряли. Может государственные органы потеряли доверие к адвокатуре и престиж профессии адвоката для представителей государственных органов упал? Я тогда хочу просто обратить внимание на то, каково мнение государственных органов вообще об адвокатуре. Когда адвокаты не могут в суд попасть, потому что их не уведомляют о судебном заседании, не пускают в судебные заседания, заседания проводят на территории ИВС, на территорию ИВС адвокатов не пускают уже скоро год как, невозможно попасть в СИЗО, а позавчера мы все видели, как адвоката Сергея Зикрацкого – это снято на видео – вытолкали просто из квартиры, куда он приехал как защитник к клиенту, у которого проводился обыск, и мы видели фото, как адвокат сидит на лестничной клетке и ждет, когда этот обыск пройдет – вот то, каким престижем пользуется адвокатская профессия со стороны государства. Не знаю, каким образом на это Министерство юстиции влияет, каким образом оно преуспело в том, чтобы этот престиж повышать, и насколько такое отношение к адвокатуре – это результат действий Министерства юстиции. Но просто говорить о том, что интервью Александра Пыльченко подорвало доверие к адвокатуре и дискредитировало ее на фоне того, что происходит, – это просто абсурдно.
И в конце хотел бы вернуться к тому, с чего я сейчас начал свою реплику – это понимание права. Было высказано мнение, что утверждать об отсутствии у Министерства юстиции полномочий на что-либо – это непрофессионально. А я считаю – и мои коллеги так считают – что это как раз и является сутью адвокатской профессии. Критиковать государственные органы, критиковать правоприменительную практику, ставить под сомнение конституционность каких-то правовых норм, всё это делать с позиции права, то есть толковать право. Это адвокатская деятельность и это то, чем адвокаты занимаются, – ничем другим. Они толкуют право и помогают клиентам его применять. И поэтому мы видим, что решение Министерства юстиции закономерное. Коль скоро у Министерства юстиции позиция такая, что право – это какая-то инструкция от бытового прибора, которая толкуется односторонне и максимально примитивно без возможности вариаций, то совершенно закономерно, что, когда адвокат Пыльченко высказался, по-своему истолковав право, и это толкование не противоречит существующему праву, но противоречит пониманию Министерства юстиции – абсолютно закономерно, что Министерство юстиции решило прекратить действие его лицензии. Поэтому уже нет вопросов, почему мы находимся в этом заседании, и только у меня есть надежда, что суд все-таки понимает суть юридической профессии и исходя из этого вынесет свое решение».
Адвокат Наталья Мацкевич:
«Я бы хотела отреагировать на слова процессуального оппонента о том, что неправильно и непрофессионально, высказываясь в составе Квалификационной комиссии, говорить, что большинство в ней не представляют адвокаты. Но это очевидный факт: подсчитано и изложено в моём дополнении жалобе: в состав Квалификационной комиссии (в нынешнем составе) входит пять представителей Министерства юстиции, по одному представителю Верховного суда, Генеральной прокуратуры. На заседании 15 октября представитель Верховного суда Забара [А.А. – прим] не присутствовал . Представители науки, которые входят в состав Квалификационной комиссии, – это представители государственных учреждений образования, Михалёва [Т.Н. – прим.] и Старовойтов [О.М. – прим.]. И представители иных государственных органов – это Тищенко Жанна Викторовна, начальник главного управления администрации президента. Девять из десяти членов комиссии от государственных органов присутствовало. Адвокатов, членов комиссии, восемь – по-одному от территориальных коллегий и представитель Белорусской республиканской коллегии адвокатов. Адвокатов присутствовало пять. В связи с этим, самый простой математический подсчёт говорит о том, что адвокаты в принципе не составляют большинство в Квалификационной комиссии, а в той, которая проводила процедуру в отношении Пыльченко, — не составляли большинство. И решение, оценку этических стандартов в отношении адвоката проводили отнюдь не адвокаты. Там был только один адвокат, которого Пыльченко выбирал, это Шваков Алексей Иванович, который голосовал против прекращения действия лицензии. Поэтому при всём уважении мы не можем признать состав Квалификационной комиссии, которая давала оценку этическим требованиям для адвоката, соответствующим стандартам независимости адвокатуры. И собственно говоря, это тот основной стержень на котором строится наша позиция».
Представитель Минюста:
«Такими подсчётами по сути дела представители заявителя противопоставляют представительство адвокатов в Квалификационной комиссии иным членам комиссии. Если взять по представительству, то адвокатов большинство: восемь человек представлено адвокатами. Самое большое следующее – это Министерство юстиции: пять. Что касается адвокатуры, пяти человек, приглашались все на заседание Квалификационной комиссии и, если по каким-то причинам они не пришли, нечего сказать. Немножко апеллируя к словам представителя общественности, я хочу сказать, что это как раз это тот случай, когда названа только часть, сразу складывается неверное впечатление у Министерства юстиции действительно нет никаких полномочий для рассмотрения вопроса для прекращения действия лицензии за поступок, несовместимый со званием адвоката. Почему, касаясь дисциплинарных производства, не названа 13 статья [Закона об адвокатуре] представителем на судебном заседании, где речь идёт о прямой компетенции Министерства юстиции рассматривать вопрос о прекращении действия лицензии за совершение поступка, не совместимого со званием адвоката. Я уже не говорю 450-ый Указ [Президента], который неоднократно тут нами приводился. Поэтому я ещё раз хочу обратить внимание на информацию, чтобы не исказить полную картину. Ещё несколько замечаний: Правила этики разрабатывало Министерство юстиции по предложению адвокатов – это прямо написано в правилах профэтики. И согласовывается в обязательном порядке указывается в правилах профэтики избранными адвокатами, председателем Белорусской республиканской коллегии адвокатов. Что касается нормы, действительно, свободы адвокатами выражения мнения, то это не значит что как-то Министерство юстиции ограничивает адвокатов на свободу выражения мнения, а часть из этой нормы, которая касается о том, что не подлежат отдельные высказывания адвокатов сейчас тоже отражена в правилах профэтики адвокатов. Этот случай закреплен в числе и в акте законодательстве».
