«Человек не может представить, за что он может быть наказан». Вторая панель международной конференции Фото
Вторая панель «Борьба с экстремизмом в России и странах СНГ» в рамках международной конференции «Противодействие экстремизму и права человека» началась с выступления международной экспертки Саши Кулаевой. В рамках своего доклада «Борьба с экстремизмом в странах СНГ. Обусловленные ограничения прав или борьба с инакомыслием?» она рассказала, что сейчас идет очень важная битва за то, чтобы не просто сделать дефиницию, что такое экстремизм, а не смешать экстремизм и терроризм. Россия и Казахстан, которые сейчас занимаю ведущие позиции в антитеррористических органах ООН, очень активно работают над тем, чтобы прировнять эти понятия: сначала идет просто терроризм, потом терроризм и насильственный экстремизм, а потом слово насильственный забывают и остается просто экстремизм.
- Саша Кулаева
“И этот переход от терроризма к экстремизму мы наблюдаем в ООН. Для нас очень важно бороться за то, чтобы не дать размыть эти границы между понятиями”, - сказала экспертка.
Саша Кулаева отметила, что большую роль играет Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), которая была создана в 2001 году шестеркой стран – Россияй, Китаем, Узбекистаном, Казахстаном, Таджикистаном, Киргизией, т.к. в ее программной декларации был заявлен принцип трех зол – терроризма, экстремизма и сепаратизма.
Беларусь стала страной-наблюдателем в ШОС и плавно движется по восходящей лестнице, и вполне возможно в обозримом будущем станет участником этой организации.
«Но во всей этой ситуации нас больше всего волнует принцип взаимного признания, который требует от государств-участников обеспечить взаимное признание совершенных на территории любого из ее членов актов терроризма, сепаратизма и экстремизма, независимо от того, признаются ли имевшие место действия в качестве таковых в рамках национальных законодательств остальных государств-участников, и невзирая на возможное несоответствие законодательной терминологии, используемой в разных странах», - подчеркнула Саша Кулаева.
Второй вопрос – вопрос не предоставления убежища: если по политическим причинам кто-то преследуется за экстремизм в одной из этих стран, он не может просить убежища в соседней стране, что в свое время коснулось уйгуров, которые жили в Казахстане и Кыргызстане: поскольку они расценивались как сепаратисты и экстремисты в Китае, они таковыми стали рассматриваться и в этих государствах, что привело к множественным экстрадициям.
Еще один вопрос – запрет на деятельность организаций, которые также взаимно признаются.
«Следующим практическим последствием был запрет литературы. ШОС составил свои списки литературы, подлежащей к запрещению, которая должна была быть взаимно признана всеми странами ШОС.
И наконец, защитники тех, кого собирались депортировать из Казахстана или Кыргызстана в Китай, подпадали под статью «содействие терроризму», поскольку они пытались предотвратить экстрадицию в Китай уйгуров», - отметила Саша Кулаева.
При всем этом у ШОС есть статус наблюдателя в ООН, хотя ряд ее показателей откровенно нарушают принцип Женевской конвенции в части прошения убежища и невыдача в страну, где есть смертная казнь.
Основные последствия работы ШОС – это взаимное признание экстремистских организаций, при том, что решения о признании нигде не публикуются, а также положение о том, что юрисдикция любого государства-участника не ограничена собственной территорией, статусами или гражданами, каждый раз когда преступление ставит своей целью совершение теракта в независимости от места нахождения жертв или преступника, а также имел теракт место или нет.
«Соответственно в рамках этого соглашения всем странам-участникам дается право действовать на территории других стран для предотвращения этого акта».
В связи с этим правозащитниками зафиксированы множественные нарушения прав, в том числе не предоставление убежища, высылка, похищения на территории других стран, сфабрикованные обвинения, которые облегчают прохождения процедуры экстрадиции или выдворения, и лишения гражданства для простоты выдачи в другую страну.
Следующей выступила экспертка Информационно-аналитического центра «Сова», руководительница отдела «Неправомерный антиэкстремизм» Мария Кравченко.
- Мария Кравченко
Во время своего доклада «Неправомерное применение антиэкстремистского законодательства в России. Обзор законодательства и правоприменительной практики» экспертка отметила, что разговор о российском антиэкстремистком законодательстве нужно начинать с определения экстремизма, которое нашло отражение в ряде статей административного и уголовного кодексов.
Если смотреть на российское законодательство с точки зрения международных стандартов, то российские нормы имеют разные ограничения, как направленные на защиту национальной безопасности, так и направленные на противодействие преступлениям на почве ненависти, дискриминации и на противодействие организованной преступности на идеологической почве.
И хотя российское законодательство предусматривает и вполне разумные ограничения, основанные на требованиях международного права, и применяет их обоснованно, следует сказать, что существует ряд проблем, связанных как с широкими и нечеткими формулировками самих законов, так и со сложившейся правоприменительной практикой.
«И это относится к группе норм, касающихся национальной безопасности. Среди них такие статьи уголовного кодекса, как статьи о призывах к экстремисткой деятельности, о призывах к сепаратизму и об оправдании терроризма.
При этом к экстремизму по закону относятся самые разные деяния: от терроризма до пропаганды превосходства собственной религии, и нигде не говорится, что противозаконными являются именно деяния, связанные с насилием. Соответственно создается такая ситуация, как например, в случае со статьей о призывах к сепаратизму, когда уголовная ответственность предусмотрена за высказывания, даже не призывающие к насилию или каким-либо противоправным действиям.
Существуют и специфические проблемы правоприменения: предполагается, что правоохранительные органы и суды должны взвешивать потенциальную общественную опасность того или иного высказывания и применять минимально возможные санкции, необходимые для пресечения какой-либо специфической опасности. У нас же трехчастный тест не применяется и результатом является настолько широкий разброс высказываний, подпадающий на практике под преследование, что возникает полная непредсказуемость.
Человек не может представить себе, за что он может быть наказан, и сделать соответствующие выводы», - уточнила Мария Кравченко.
Кроме того, экспертка отметила, что российское законодательство запрещает распространение экстремистских материалов и любое демонстрирование нациской символики и символики запрещенных организаций. Однако, не всегда демонстрация нацисткой символики или иной означает, что граждане действительно пропагандируют соответствующую идеологию, а правоохранительные органы контекст и цели такого демонстрирования не учитывают. По этой причине под преследование попадали посты с историческими фотографиями.
«Практика по этим статьям хорошо демонстрирует избирательность российского правоприменения в этой сфере. Например, центральные каналы телевидения за демонстрирование тех же самых исторических изображений никто никогда к ответственности не привлекал», - отметила Мария Кравченко.
Она также подчеркнула, что в России существует федеральный список экстремистких материалов, который включает порядка 5000 различных материалов. Пользоваться таким списком фактически невозможно, и граждане чаще всего просто не подозревают, что материал, который они распространяют – запрещен. Статистика применения административных антиэкстремистских статей очень высока – практически 2000 случаев привлечения к ответственности в год.
«И это явление также характерное, которое можно объяснить тем, что правоохранительные органы на местах должны отчитываться перед вышестоящим начальством о высоких показателях борьбы с экстремизмом. А эти статьи как нельзя лучше подходят для реализации палочной системы», - сказалаМария Кравченко.
В заключении второй панели свой доклад «Анализ практики Европейского суда по правам человека по делам, связанным с экстремизмом» представил практикующий юрист, руководитель международной практики Международной правозащитной группы «Агора» Кирилл Коротеев.
- Кирилл Коротеев
Он рассказал присутствующим, что Европейский суд в своих решениях использует опору на конкретные факты, что имеет свои достоинства. Не важно, какая квалификация дела по национальному праву будь это экстремизм, фейкньюс, оскорбление величества, для Европейского суда важно, есть ли призывы к дискриминации, содержаться ли экстремистские высказывания. При этом есть ряд высказываний, которые не защищаются Конвенцией – это антисемитские высказывания, отрицание Холокоста и преступлений нацизма, восхваление террористических актов.
«Важно, что когда мы говорим про необходимость в демократическом обществе – это не про абстрактные вещи. В практике суда это очень конкретные и проверяемые критерии: прежде всего, имеются ли призывы к насилию, установлено или доказано ли, что призывы к насилию реально могут привести к насилию, есть ли ненависть к меньшинству.
Суд всегда переходит быстро или медленно к анализу того, были ли примененные санкции необходимыми в демократическом обществе, было ли преследование пропорциональным», - рассказал эксперт.
Европейскому суду проще контролировать, какие причины были приведены национальными судами для того, чтобы обосновать санкции. И суд крайне недоволен тем, что происходит повсеместно, и в Беларуси тоже – когда национальные суды просто копируют в свое решение или приговор то, что написал эксперт. И для Европейского суда всегда это перевешивает в сторону нарушения. Вопрос, является ли то или иное высказывание экстремистским, разжигающим национальную рознь, ненавистью - правовой вопрос, а не экспертный. Соответственно, если нет правовой оценки от судьи – это для Европейского суда признак того, что власть нарушила свои обязательства.
После этого состоялась дискуссия.
Модератором панели выступил юрист «Весны» Владимир Лабкович.
Работа конференции продолжается.
В Минске проходит большая конференция на тему противодействия экстремизму и прав человека
