Следователи не нашли признаков сексуального насилия в отношении больного подростка в СИЗО. Или не хотели?
Жительница Гомеля Марина К. длительное время добивалась, чтобы следователи провели проверку по факту сексуального домогательства в отношении ее приемного сына, которое имело место в следственном изоляторе Гомеля в феврале 2016 года и возбудили уголовное дело.
Семнадцатилетний Виталий, имеющий особенности психофизического развития (деменция, которая развилась в результате черепно-мозговой травмы), находится под стражей в качестве подозреваемого в сексуальном домогательстве, которое якобы имело место в конце 2015 года. Эта история подробно была описана в материале "Гомель: сексуальное насилие над больным подростком в СИЗО".
Суд над Виталием пока не назначен, однако складывается впечатление, что несмотря на его психическую болезнь, а также результаты экспертиз и многочисленные свидетельства тех, кто мог заметить насилие, но отрицает эти факты, пытаются довести уголовное дело до завершения.
В середине июля Гомельский городской отдел Следственного комитета рассмотрел материалы проверки районного СК по заявлению приемной матери Виталия Марины К. и постановил следующее:
"В возбуждении уголовного дела по факту насильственных действий сексуального характера, а также причинения телесных повреждений на территории СИЗО-3 УДИН МВД по Гомельской области в отношении В. отказать за отсутствием состава преступления".
В основу такого решения следователи положили показания лиц, содержавшихся под стражей вместе с Виталием, и которые в один голос заявили, что никаких противоправных действий в отношении больного подростка они не совершали. А что они должны были заявить, что совершали?
Кроме того, согласно сведениям из СИЗО-3, в медицинской карте на имя Виталия не содержатся сведения о наличии у него телесных повреждений. Хотя Виталий жаловался сотрудникам СИЗО на сексуальное насилие, на неоднократное избиение сокамерниками, в том числе и по голове, на то, как на его теле тушили окурки. При этом он, в частности, заявлял во время допроса 22 апреля.
Интересную позицию в этом деле занял и психолог, работающий в СИЗО-3, М. Зинкевич. Он характеризует Виталия как фантазера, придумщика различных сюжетов и ролей.
Тогда откуда в этих "придуманных сюжетах" появилось заключение эксперта от 12 мая, где засвидетельствовано, что у В. на момент осмотра имелись: синяки и кровеподтёки левой лопаточной области, верхних и нижних конечностей, которые образовались от действия твердого тупого предмета?
Не нашла экспертиза (заключение №25-6-4.8 / 1305) на момент осмотра 4 апреля на теле В. и следов сексуального насилия. Заметьте, Виталий пожаловался матери о насилии еще 27 февраля, во время свидания в СИЗО. Так какие следы сексуального насилия хотел найти эксперт через полтора месяца? В рамках проведенной Гомельском районным отделом СК проверки следователь повторно допросил Виталия 7 июля. В ходе опроса подросток пояснил, что показания о насилии и избиении, данные во время допроса 22 апреля, а также сведения, содержащиеся в жалобах, он полностью подтверждает и по-прежнему настаивает на них.
Однако следователи почему-то состава преступления не нашли. Может, не слишком стремились отыскать?
Результаты проведенной проверки настораживают правозащитников ее явной поверхностностью. Почему, например, остались без внимания показания многих работников СИЗО, опрошенных в ходе проверки, которые объяснили, что Виталий действительно обращался к ним за помощью по поводу противоправных действий третьих лиц.
Откуда на теле Виталия появились легкие телесные повреждения, которые выявила экспертиза?
Как могло случиться, что подросток с таким серьезным психическим заболеванием находился в общей камере с другими заключенными? Где были при этом ответственные сотрудники СИЗО и почему следователи не обратили внимания на возможное попустительство с их стороны противоправным действиям сокамерников?
Приемная мать Виталия не теряет надежды найти ответы на эти вопросы и наказать виновных.
