Отобрать нельзя оставить

Глагол «отобрать», когда речь идет о детях, кажется слишком сухим и неодушевленным. Но из песни слов не выкинешь – «ребенок отобран из семьи и помещен в приют» – именно так пишут в официальных документах. За этим всегда стоит настоящая драма, и с местом запятой во фразе, вынесенной в заголовок, определиться нелегко. Конфликт, который разворачивается сейчас в Октябрьском районе, яркое тому подтверждение.

Так уж вышло, что я оказалась в составе группы, которая выехала в очередной рейд по неблагополучным семьям. Честно говоря, получив третье приглашение в течение десяти дней, подумала, что такое рвение со стороны проверяющих – явный перебор. А на деле оказалось наоборот. Приехав в администрацию Октябрьского района, узнала о жалобах, которыми забросали прокуратуру родственники подростка, помещенного в приют в конце ноября. Старшая сестра забрала его из приюта и обвиняет милицию, органы опеки и попечительства в необоснованном отобрании несовершеннолетнего, утверждая, что мальчик накормлен, обут, одет и находится под присмотром семьи. Сам подросток, назовем его Иван Петров, написал заявление с просьбой не отрывать его от родных, потому что «дома хорошо», но акты обследования квартиры говорят обратное.

Старший помощник прокурора Октябрьского района Лариса Мишанская решила выяснить все на месте и предложила районной комиссии по делам несовершеннолетних посетить не только эту семью, но и проехать еще по нескольким адресам, где дети находятся в социально опасном положении.

…Дверь нам открыла женщина неопрятного вида и неопределенного возраста, в квартире я чувствую неприятный запах. Увидев Вячеслава Петкуна, своего бывшего участкового, а теперь начальника ИДН Октябрьского района, хозяйка начинает возмущаться и говорит, что она живет спокойно, никого не трогает и ничего такого не делает, чтобы ее навещала милиция.

– А где Иван? – интересуется Лариса Мишанская.
– Откуда я знаю? Он уже большой, может, к старшей сестре поехал.
– Когда ваш сын был дома?
– Я тут редко бываю, да и какое мне дело, он уже не грудной, сам за собой смотрит.
– Где живет его сестра?
– Понятия не имею, специально их об этом не спрашиваю, и вообще на ваши вопросы отвечать не собираюсь, все права на Ивана я передала дочери, с ней и говорите.

На мой взгляд, нет сомнений в том, что ребенку не место в этой запущенной квартире, мне очевидно и полное безразличие матери к его судьбе. Кажется, она считает, что Иван уже вырос и даже не понимает, что от нее хотят.

– Необходимо решить вопрос о лишении родительских прав родителей Ивана, потому что они самоустранились от воспитания сына, – подводит итоги прокурор. – Никаких причин для отмены решения администрации Октябрьского района об отобрании мальчика я не вижу – ребенка здесь оставлять нельзя.
– А почему Ваня не может жить со старшей сестрой? – спрашиваю у Ларисы Георгиевны.
– Да в такой ситуации мы были бы рады отдать ребенка родственникам, но они пока не идут на контакт с органами опеки и попечительства.

…В тот вечер мы побывали еще в трех семьях, причем в двух из них я была уже по второму разу (представьте, сколько раз их посетили социальные педагоги и сотрудники КДН!). По словам Елены Дягиль, заместителя председателя КДН Октябрьского района, семьи, где дети признаны находящимися в социально опасном положении, посещают не раже раза в неделю, а то и чаще. После этого рейда одну из семей, возможно, переведут в группу риска (контроль несколько мягче, чем при социально опасном положении), потому что перемены разительные. В квартире идеальный порядок, появилась новая мебель, телевизор, музыкальный центр, погашена задолженность по коммунальным платежам, мама работает, за детьми помогает смотреть бабушка. Вячеслав Петкун сказал, что квартиру просто не узнать, не так давно здесь ни одна гулянка без драки не проходила – адрес был у милиции на контроле. Мама, похоже, здорово испугалась угрозы потерять сына и дочь и поменяла круг общения (а, может, место встреч с этим кругом). Хотя Елена Дягиль не питает иллюзий и прямо говорит, что все перемены, скорее всего, заслуга бабушки. Однако дети под присмотром, у них есть все необходимое для учебы и отдыха, мать пытается наладить свою жизнь, и разговоров об отобрании детей в этой семье никто не вел.

Ивана Петрова на следующий день после рейда опять доставили в приют, из которого он благополучно ушел, а в прокуратуру были поданы очередные жалобы-протесты. С интересом я почитала в них о том, как милиционеры приносили с собой окурки и сорили в квартире, о том, как в моем присутствии Петкун запугивал и едва ли не побил маму Ивана, а также как врачи подсадили ребенку вшей.

Первый акт обследования условий жизни и воспитания Ивана Петрова датирован октябрем 2008 года. Он не пропускал занятия, не совершал противоправных действий, однако в последнее время ходил неухоженный, грязный, одевался не по сезону. Классный руководитель смогла попасть к Петровым в квартиру только, когда сопровождала ученика домой из школы. Маму учительница не застала, соседи сказали, что та уже давно дома не появляется. В следующий раз классная сходила к Петровым в начале ноября. Иван опять был один, в доме не было продуктов, в квартире антисанитария. Администрация школы решила вызвать маму для беседы и признать мальчика находящимся в социально опасном положении. Потом трижды к Петровым ездил врач из поликлиники № 3, который в актах обследования написал, что в квартире грязь, нет простыней, продукты испорченные, в холодильнике гниль и, со слов соседей, подросток живет один больше двух месяцев.

После этого школа сообщила в отдел образования о том, что несовершеннолетний остался без попечения отца и матери, и обратилась в милицию с просьбой установить местонахождение родителей. В итоге Ваня Петров был помещен в приют, откуда его со скандалом забрала старшая сестра. Мальчика спрятали, купили ему куртку и брюки и стали писать жалобы, что ребенка забрали из семьи необоснованно.

– Самое печальное в этой истории то, что в школе прекрасно знали о социально опасном положении ребенка, – считает Лариса Мишанская, – не так давно школу окончила его сестра, и о проблемах в семье было известно администрации. Почему он не был на учете? Думаю, сыграл свою роль страх ответственности, ведь главная задача Декрета №18 – раннее выявление неблагополучия, а тут, с 15-летним подростком, какое уж раннее выявление? Надеялись, видимо, тихо дотянуть его до конца 9 класса, но не вышло. Там, конечно, принимали какие-то меры по налаживанию обстановки в семье, слали бумаги, вызывали маму. Ждали, вдруг она одумается, начнет готовить, стирать и убирать в доме, устроиться на работу. По факту непринятия своевременных мер по установлению и налаживанию обстановки в этой семье прокуратурой подготовлено представление на имя главы администрации района об ответственности виновных лиц.
– Лариса Георгиевна, а почему, как вы думаете, так странно ведут себя родственники Ивана?
– Старшая сестра ведет какую-то свою игру. Нотариально заверенные права, переданные ей матерью, не дают права забирать брата из приюта. При отобрании ребенка ответственность за него несут органы опеки и попечительства. Закон не говорит, что это категорическое отобрание ребенка из семьи. Мама, папа, сестра или любой другой человек могут оформить опеку или попечительство. Для этого нужны документы, подтверждающие, где, на какие средства будет жить этот ребенок, кто будет заниматься его воспитанием.
– Что ждет Ивана дальше?
– Иск о лишении его матери родительских прав уже в суде. До решения вопроса ребенок будет в приюте, потом, скорее всего, поедет в интернат. Все понимают, что в 15 лет это уже сформировавшаяся личность и сформировался он в условиях негатива. Вырвать его из привычной среды сложно, но в интернате он гарантировано получит среднее образование и потом сможет поступить куда-то для получения специальности, квартира за ним закреплена. Думаю, в этих условиях у Ивана будет меньше шансов покатиться по наклонной дорожке еще в подростковом возрасте.

Что ж, запятая в этой истории уже поставлена – прокуратура считает, что Ивана пока нельзя оставить ни с мамой, ни с сестрой. По мнению Ларисы Мишанской, этот случай станет уроком для всех структур, имеющих отношение к выполнению Декрета № 18. Для того, чтобы уменьшилось число социальных сирот, надо выявлять неблагополучие на ранней стадии. Необходимо, чтобы работники детских садов и школ не скрывали неприглядные факты из страха испортить статистику, не ждали, что опустившиеся люди вдруг одумаются. Вмешаться в жизнь семьи надо в тот момент, когда родители еще не утратили социальные связи, могут повернуть назад от края пропасти и осознать, что судьба детей полностью зависит от них.