Андрей КЛИМОВ: «Не хотелось бы в 42 года стать пенсионером по здоровью»

Продолжается освобождение из тюрем политзаключенных. В минувшую пятницу неожиданно для себя вышел на свободу политик Андрей КЛИМОВ, с которым встретился и побеседовал корреспондент "Народной воли".

— Андрей, давайте начнем с самого начала. Арест за публикацию в интернете стал для вас неожиданностью?

— Полная неожиданность! По той простой причине, что я не видел за собой никаких преступлений. Поэтому, когда я узнал, что на меня заведено уголовное дело, 3 апреля прошлого года я отправился в прокуратуру с намерением объясниться. Но там никаких объяснений не ждали — ждали только моего ареста. В общем, пошел поговорить, а домой уже и не вернулся. И изначально, и на суде мне предъявили две статьи — "призывы к насильственному свержению власти" и "оскорбление президента".

— Беспрецедентный случай, когда человека сажают в тюрьму за статью в интернете, который, как известно, к средствам массовой информации не относится…

— Насколько мне известно, Беларусь оказалась вообще пятой страной в мире, где людей сажают за статьи в интернете.

— Вас судили в закрытом суде, а общественность узнала о приговоре, кажется, только спустя месяц. Почему процесс был закрытым?

— Наверное, чтобы поменьше шума было. На суде присутствовали только я, прокурор, адвокат и супруга в качестве защитника. На третий день вынесли приговор.

— Что вы говорили в свою защиту?

— В свою защиту я говорил, что если в моей публикации и есть отрицательная оценка Александра Лукашенко, то как личности, а не как президента. А что касается призывов, то я всегда призывал действовать только в рамках Конституции. Этот абзац, кстати, и вошел в приговор суда, но тем не менее — два года тюрьмы.

— Тоже неожиданность?

— Это была не просто неожиданность, а сильнейший удар. Я никому не угрожал, не являлся представителем власти, как раньше, будучи депутатом. Мне был непонятен мотив, и только в тюрьме я его понял. Мне нужно было заткнуть рот. Это было выгодно некоторым находящимся у власти людям, поскольку их деятельность на своих рабочих местах завела довольно-таки далеко от закона. Сейчас я не хочу называть их фамилии, все они были указаны в моих публикациях. А Лукашенко здесь как бы и не присутствует… Как раз ему я предлагал очиститься от этих людей. Тогда ему легче было бы принять решение, чтобы начать какие-то демократические преобразования и пойти навстречу Западу.

— И где сейчас эти люди? По-прежнему на своих рабочих местах?

— Некоторые уже не на своих. Чем ближе мы к Евросоюзу, чем дальше будут заходить переговоры Лукашенко с Брюсселем, тем больше этих людей оттесняют от власти. Я вот смотрю, что сейчас у нас генеральным прокурором назначен абсолютно вменяемый человек, доктор юридических наук. А это уже положительное явление. Да и само решение Александра Лукашенко освободить меня раньше срока говорит о том, что он избавился от влияния тех людей, от которых я ему в свое время рекомендовал избавиться. Так что все идет очень даже позитивно.

— Рассказывали, что после вынесения приговора вы впали в депрессию…

— Не только в депрессию. Уже тогда из-за нервных переживаний у меня начались сердечные боли, меня даже отвозили в тюремную больницу, где поставили ряд неприятных "сердечных" диагнозов. И чем больше я понимал абсурдность обвинений, тем больше гробил свое здоровье. Весь этот процесс против меня ведь был затеян не для того, чтобы защитить честь и достоинство Лукашенко.

— Некому было излить душу?

— Нет, я оказался никому не интересен, был брошен, так сказать, на выживание. Хотя пообщаться на зоне можно было.

— Чем вы там занимались в свободное время?

— Читал, писал письма, в футбол играл. На зоне день летит быстро. Была библиотека, хоть и небольшая. Открыл для себя роман Валентина Пикуля "Каждому свое" о Наполеоне. Роман натолкнул меня на мысль, что в истории было много случаев, когда политику, оказавшемуся на краю, нужно было принять решение, чтобы войти в историю великим. В свое время это сделал Франко, уйдя в отставку и передав часть своих полномочий парламенту. Были аналогичные случаи с де Голлем, в Древнем Риме... И вы знаете, я думаю, что сейчас Лукашенко тоже может войти в историю. Он имеет не только все властные рычаги, но и высокую степень доверия электората. Поэтому любой его шаг будет воспринят с пониманием. Если он объяснит, что нам пора вступать в Евросоюз, то, думаю, белорусы поддержат его.

— Власти освободили вас под давлением США и Евросоюза?

— Догадки — слишком интимная тема, чтобы их озвучивать. Догадки всегда грешат крайностями — от полной эйфории до полного недоверия к тем процессам, в которые я оказался втянут. Поэтому можно сказать, что освобождение одинаково и подняло мне настроение, и повергло в уныние. Для меня, например, до сих пор не закрыт вопрос по поводу того, есть ли у Александра Григорьевича понимание того, что я был незаконно осужден. Сажать меня не было причин ни юридических, ни моральных. Но, с другой стороны, всегда существует понимание того, в какой стране мы живем. И что нынешняя политическая борьба перешла ту стадию, когда шло выяснение отношений на предмет "кто лучше". Сейчас власть просто борется за свое сохранение. И я подозреваю, что каждый представитель власти тянет одеяло на себя. Это тоже осложняет понимание нынешней ситуации.

— Пару лет назад вы безуспешно пытались совершить революцию…

— Сейчас я считаю, что революция в современной Европе уже в принципе невозможна.

— Так на что вы надеялись тогда, в марте 2005-го?

— Я руководствовался тем, чем в свое время руководствовался Владимир Ильич Ленин. Надеялся, что идеологический порыв интеллектуалов может подвигнуть граждан на активные действия в отстаивании своих прав. Увы, сейчас у людей другая ментальность. У людей присутствует вальяжность, они живут, не драматизируя ситуацию с правами человека и нарушениями властью законов. Люди думают, что яблоко им упадет само собой. Но дело в том, что от белорусов уже практически ничего не зависит. Сегодня решение "по Беларуси" принимают три субъекта мировой политики — США, Евросоюз и Россия. И от того, как они разыграют эту карту, будет зависеть и скорость преобразований в стране, и качество. А также будут определены те политики, которые будут проводить перемены и воплощать их в жизнь. На сегодняшний день очевидно, что эта роль выпала Александру Лукашенко, поскольку Евросоюз ведет переговоры о переменах в нашей стране и демократизации непосредственно с ним. Там не присутствуют ни Климов, ни Милинкевич, ни Козулин. Там Климов и Козулин присутствовали только в качестве политзаключенных.

— Как вы думаете, Александра Козулина тоже освободят?

— Я не сомневаюсь в этом. Мое освобождение вселяет в меня надежду и уверенность, что наша страна сейчас на верном пути, и Александр Григорьевич принял правильное решение, пойдя на условия Евросоюза. Он, как политик, понимает, что это ультимативные условия. Не выполняется одно — нет дальнейших шагов. Ведь сегодня очевидно, что мы никогда не будем союзником России в статусе части ее федерации. Да это и Россия понимает, потому что она поставила нас на одну доску с Украиной и Прибалтикой.

— Андрей, какие выводы вы для себя сделали после отсидки на зоне?

— Прежде всего, что белорусы — очень хорошие люди. В тюрьме я почувствовал поддержку не только среди политзаключенных, но и среди администрации. Во-вторых, я еще больше полюбил свою супругу и стал ценить родных. И третье, несмотря на то, что я был осужден по статье "оскорбление президента", мне кажется, что рано списывать со счетов Александра Лукашенко. Мое помилование показывает, что у Александра Лукашенко есть еще сила политической воли и он не лишен каких-то моральных качеств, которые позволяют ему принять на первый взгляд ущемляющие его как главу государства решения. И последнее — я понял, что условия политической активности в нашей стране совершенно другие. Все-таки всем надо держаться в определенных рамках, не переходя грань. Не надо давать повод своим врагам исключать тебя из общественных процессов страны вот таким образом. Я постараюсь скорректировать свою активность.

— То есть вы остаетесь в политике?

— Я остаюсь в Беларуси. А политикой смогу заниматься, когда позволит здоровье. Когда найду в себе силы вновь стать активным членом общества и почувствую себя действительно свободным человеком. Человеком, который ведет себя раскованно в общении не только со своими коллегами по оппозиции, но и с властью. И когда я увижу, что власть готова цивилизованно реагировать на деятельность оппозиции. Пока, увы, такой уверенности у меня нет, поэтому сказать, что остаюсь в политике, я не могу.

— Тогда чем будете заниматься?

— Перво-наперво надо пройти медицинское обследование. Если надо, то лечь в больницу, сменить климат… Не хотелось бы в 42 года стать пенсионером по здоровью.

Алесь СИВЫЙ