"Начальник колонии лично избивает политзаключённых". Бывший узник о витебской колонии
Бывшего политзаключенного Михаила (имя изменено в целях безопасности) задержали осенью 2021 года по "делу Зельцера" на рабочем месте. Ему назначили 3 года колонии за "оскорбление представителя власти" и "разжигание социальной розни". Политзаключенный отбывал срок в витебской колонии №3, в которой скончались политзаключенные Вадим Храсько и Николай Климович. После освобождения в начале 2024 года, Михаил не стал ждать дальнейшего давления и уехал за границу.
Михаил рассказал "Вясне", как его задерживал вооруженный отряд КГБ, как начальник Витебской колонии Филипп Стурченко лично избивал узников, как политзаключенный тайно вынес из тюрьмы контакты сокамерников. А также о том, как он в колонии уговорил "активистов" работать вместе с политзаключенными.
"Ни разу не жалко. Карма постигла своего героя"
Михаил родом из одного из областных городов. Осенью 2021 года он прокомментировал в инстаграм-странице "Зеркала" смерть сотрудника КГБ во время перестрелки с айтишником Андреем Зельцером: "Ни разу не жалко. Карма постигла своего героя". На следующий день за ним приехали на работу КГБшники с оружием и со щитами. Служба безопасности предприятия, где работал Михаил, закрыла ворота на вход и выход, пока мужчину задерживали.
"Когда силовики сказали, что пришли за мной за комментариями, я очень удивился. По количеству оружия выглядело, словно задерживают целую преступную группировку", — говорит Михаил.
Уже в машине по дороге в КГБ один из силовиков сказал Михаилу, чтобы не волновался, мол "никто его пальцем не тронет".
"Дело Зельцера": 114 осужденных, 99 из которых — к лишению свободы
"Где эта сволочь, дайте его сюда"
Уже по приезду в здание КГБ, когда мужчину вели по лестнице в подвале, он услышал оттуда крик в свой адрес: "Где это сволочь, дайте его сюда".
"В подвалах меня поместили в камеру-кабинет. Приказали встать на колени и скрестить руки за спиной. Комитетчики уехали, а в комнату зашел оперативный сотрудник в штатском, который начал меня сильно избивать руками и ногами. Я привыкший к физической боли, но это избиение было для меня унижением достоинства. Я думал, что если он еще пару раз меня ударит, я дам ему в ответ".
Впоследствии в кабинет вошел другой сотрудник в офицерском звании, игравший роль"хорошего полицейского". Он приказал первому "не распускать руки". Силовик говорил, что Михаилу нужно подписать лишь несколько бумаг и возможно его скоро освободят.
Михаил занимался в качалке вместе с сотрудниками различных силовых структур, с некоторыми поддерживал приятельские отношения. После задержания собеседника их вызвали на допросы и расспрашивали о личности Михаила, говорит бывший политзаключенный.
Ели в наручниках, подъем под гимн Беларуси
После допроса в КГБ Михаила отвезли в изолятор, где постоянно держали в наручниках.
"Мы даже ели в наручниках. Подъем происходил под гимн Беларуси".
В ИВС Михаил провел выходные, после чего в ожидании суда начались его переезды по различным следственным изоляторам, где его вместе с другими политзаключенными поставили на профучет, как "склонного к экстремизму". Всего за время отбывания наказания бывший политзаключенный сменил несколько СИЗО. Михаил говорит, что всех фигурантов "дела Зельцера", как из регионов так и из Минска, поместили в следственную тюрьму в Жодино.
"Я думал, что меня сейчас будут бить"
Собеседник рассказывает о первых впечатлениях от встречи с сокамерниками в Жодино.
"У меня были стереотипы из фильмов, что сейчас я зайду в камеру, а ко мне начнут цепляться и спрашивать за блатную жизнь, будут бить. Решил, что если начнут наезжать, выберу самого разговорчивого и побью его. Захожу в камеру, там все лысые сидят, жара, работают вентиляторы. Я объяснил в двух словах, за что сюда попал и на этом все.
Позже вспоминал этот момент с сокамерниками. Они ждали примерно того же, что и я. После моего появления думали, кого сейчас буду избивать".
"Не представлял, что нас настолько много"
"Когда мы еще сидели в ИВС я встретил там двоих парней по "делу Зельцера". Предполагал, что эти двое и есть все, кто тоже комментировал. Когда нас привезли в жодинскую тюрьму, я не представлял, что нас (фигурантов "дела Зельцера") настолько много, как я там увидел".
Михаил говорит, что тюремные камеры были сильно переполнены. В его, расчитанной на 10 мест, удерживалось 25 человек.
"Спальных мест не хватало, поэтому мы с ребятами договорились следующим образом. Те, кто сегодня спят на полу, завтра спят на нарах. На пол мы отдавали покрывала и подушки. Одно покрывало стелили на низ, другим накрывались. Пол был выложен кафелем, на улице осень, спать было очень холодно. По очереди спали на кафеле с бывшим политзаключенным Сергеем Доливелей, которого также осудили по этому же делу".
Как говорит Михаил, фигурантов "дела Зельцера" удерживали в камерах вместе, их не размещали с другими заключенными. Их письма не передавали родственникам, а узникам не передавали посылки от родных, объясняя это карантинными мерами.
"После месяца без писем и передач мы написали обращение к администрации, на которое нам ответили: "Вы знаете, почему вы сюда попали, поэтому не задавайте глупых вопросов". Тогда стало очевидно, что это никакой не карантин. Все делается специально для того, чтобы мы больше страдали", – рассказывает собеседник.
Сотрудники тюрьмы постоянно проводили количественные проверки. Узников поднимали на построение в 24 часа, затем в два, в четыре и последнее – подъем по расписанию – в шесть утра. К тому же всю ночь в камере был включен свет. У некоторых от этого на глазах началось воспаление.
"Я стал скручивать полотенце в рулон и использовать его как повязку на глаза. Постепенно другие политзаключенные переняли этот способ и так мы всей камерой спали с полотенцами или майками на глазах. Некоторые ложились под нары – туда почти не попадал свет".
"Всей камерой слышали, как его избивают". Экс-политзаключенный о пытках в жодинской тюрьме
До начала зимы сидел в рабочем комбинезоне
Во время задержания на рабочем месте в конце сентября Михаил был одет в рабочую одежду: комбинезон, майку и легкую хлопчатобумажную куртку. Все время до середины декабря, когда он получил первую передачу с одеждой и вещами, политзаключенный провел в той же одежде, в которой его задержали.
"Было очень холодно и в этой одежде невозможно было находиться. Помню, кто-то из сокамерников делился кофтой, чтобы хоть как-то согреться", – вспоминает собеседник.
Однажды мужчину вызвали подписывать документы. Ему сообщили, что дело выделено в отдельное делопроизводство и его переводят в другое СИЗО по месту регистрации.
Вынес из тюрьмы контакты узников на подкладке брюк
Когда Михаил узнал о переводе, то начал собирать контакты сокамерников, с которыми успел подружиться. Хотя его предупреждали, что это бесполезное дело и все записи заберут во время проверки.
"Тогда я начал их записывать на карманной подложке брюк, в которых меня задержали. Во время проверки, когда нас перевозили, контакты нашли. Но из-за того, что это были мои единственные штаны, их не изъяли. По освобождению я связался со всеми, чьи номера удалось вынести".
Попал в карцер за то, что ходил по камере в трусах
Однажды Михаилу пришлось отсидеть 10 суток в карцере СИЗО по абсурдному поводу.
"Была летняя жара, я ходил по камере в трусах и попал на камеру видеонаблюдения. Как мне позже сказали, в тот момент видеозапись просмотров какой-то начальник, который приехал из Департамента исполнения наказаний. А по внутренним правилам нельзя ходить по камере без штанов, даже если жара. Он лично распорядился, чтобы мне за это дали какое-то взыскание. В итоге меня отправили на 10 суток в карцер".
"Не верил, что за комментарий можно получить реальный срок"
Михаила на судебное заседание везли те же конвоиры, которые перевозили его из ИВС в СИЗО. Узнав собеседника, они удивились такому длительному пребыванию под следствием (Михаил больше года ждал суда): "Мы думали, вы уже давно дома".
Из-за того, что один из конвойных был ранее знаком с Михаилом, он дал своим коллегам команду "без показухи". Как пояснил собеседник, чтобы конвойные не заламывали ему руки.
Бывший политзаключенный утверждает, что на судебном заседании присутствовали два сотрудника КГБ. Когда адвокат Михаила что-то говорил судье, то сотрудники подавали ей определенные знаки, а она делала себе пометки.
"Их заговор был очень очевиден. Все присутствующие выходили из судебного зала через основной выход, а те два сотрудника шли в комнату судьи через другой выход", – говорит Михаил.
Коллеги Михаила спрашивали у его родителей дату суда, чтобы прийти поддержать. За несколько дней до начала заседания начальнику Михаила позвонили неизвестные и приказали не приходить на судебный процесс, "чтобы в будущем не возникло проблем".
"Я не верил, что меня посадят, до самого момента, пока не получил на руки отрицательные результаты апелляции. Думал, ограничусь уже отбытым сроком в СИЗО и пойду домой из зала суда. Даже конвоиры говорили мне подобное. Я до конца отказывался верить, что за комментарий можно получить реальный срок".
Собеседник говорит, что лингвистическая экспертиза не нашла в его комментарии "Ни разу не жалко [сотрудника КГБ]. Карма постигла своего героя" оскорбления и разжигания розни. Но ему все равно назначили три года колонии общего режима.
За отказ просить помилование забрали письма от близких
Михаил отбывал наказание в витебской исправительной колонии № 3 в течение 2023 года. Он рассказывает, что по прибытии всех политзаключенных отправляют по надуманным причинам в ШИЗО. У администрации колонии не было претензий к собеседнику до тех пор, пока его не начали настойчиво склонять к признанию вины и написанию помилования на имя Лукашенко. Михаил отказался, после чего один из оперативных сотрудников колонии Спиридонов В. В. забрал из личных вещей письма Михаила от близких.
"Может быть, впервые "активисты" работали вместе с политзаключенными"
Сначала экс-политзаключенный работал в швейном цеху. Еще в СИЗО у него обнаружили аутоиммунную болезнь легких и в колонии направили на более легкое производство. Михаил говорит, что в "швейке" шили форму и спальные мешки для российских военных, а в цеху деревообработки делали ящики для снарядов. В швейном цеху он проработал меньше месяца. У мужчины произошел конфликт с одним из узников, что по мнению мужчины и явилось причиной смены работы.
После Михаила перевели в цех сортировки металла – очищать от пластиковой оплетки кабель и провода. Им не выдавали никаких средств защиты. Только одну пару одноразовых перчаток в месяц, говорит Михаил. Глаза и дыхательные пути оставались не защищенными, а в цеху было много пыли. К тому же, пластиковую оплетку проводов для легкости очистки сжигают, а не срезают. Поэтому на территории колонии и вокруг нее стоит сильная вонь. Как говорит мужчина, администрация говорила политзаключенным, что они находятся не в санатории, а в колонии, поэтому должны страдать.
"Однажды на промзону привезли 17 тонн кабеля. Его выгрузили на улице, а нужно было перенести на третий этаж здания. Обычно на подобную тяжелую работу привлекали только политических. Например, убийцы и наркоманы в этом не участвовали".
Политзаключенные цепочкой перегружали кабель на третий этаж, а "активисты" (или "козлы" – сотрудники колонии из числа заключенных) возмущались и упрекали политических, якобы они недостаточно быстро работают. В итоге администрация колонии поставила ультиматум: если до конца рабочего дня 17 тонн кабеля не сложат, то политзаключенных лишат мытья в душе.
"Тогда мы все вместе сложили инструменты и отказались работать, так как в любом случае мы бы не успели все сложить. Так зачем напрасно напрягаться. На следующий день нам сказали, что если мы и за сегодня не поднимем кабель, то нас лишат душа на целую неделю".
Михаил вместе с другим политзаключенным сумели договориться с активистами и вместе начали грузить остаток кабелей. Их бригадиры, Внуков Сергей и Семимеха Андрей, помогать отказались. Политзаключенные возмутились неравным отношением, начали выяснять отношения. Но конфликт дальше не разгорелся: кабель погрузили, а политзаключенных пустили в душ.
"Вы должны быть все разобщены"
Об инциденте узнала администрация колонии и Михаила на 10 суток отправили в ШИЗО. Но после его не выпустили, а начали добавлять по 10 суток. Всего мужчина провел в штрафном изоляторе два месяца подряд.
Вскоре к Михаилу в камеру ШИЗО пришел заместитель начальника колонии Федченко Денис для личного разговора.
"Я у него спросил, почему меня здесь держат. Ведь конфликт удалось решить, все остались довольны, люди получили душ. Как он мне объяснил, я своим примером показал другим, что в колонии можно чего-то добиться общими усилиями. А такого быть не должно. Он тогда сказал: "Вы должны быть все разобщены. Сегодня вы решили ситуацию на промзоне, а завтра колонию на уши поднимите, и администрация должна будет идти на уступки арестантам". Мол, мы должны быть каждый по отдельности".
- Филипп Стурченко, начальник исправительной колонии №3 Витебска. Фото; со страницы "ВКонтакте" Стурченко, "Зеркало"
Начальник Витебской колонии лично избивает политзаключенных
Начальник колонии Филипп Стурченко и его заместитель Федченко Денис лично приходили избивать политзаключенных, которые открыто высказывались против администрации колонии и ее порядков, говорит Михаил.
"Однажды вместе со мной в душе мылся заключенный Николай Школяр. Он с ног до головы был синим от избиения. Чуть зашел сам в душевую. Я уже раньше слышал, что в колонии кого-то сильно избили. Так это был он. "Стурченко держал дубинку в обеих руках и бил так сильно, словно хотел меня перерубить пополам", – рассказывал мне Школяр".
В колонии работает сотрудник оперативной части Соловей, который также системно избивает заключенных, говорит собеседник.
Михаил рассказывает, что все избиения как правило происходили в камере ШИЗО, так как вокруг нет свидетелей.
"Силовики заходили в камеру ШИЗО всей толпой и начиналось форменное избиение. Избивали дубинками или электрошокерами".
Не стал платить штраф и уехал за границу
Михаил полностью отбыл срок и освободился в феврале этого года. У него остался неоплаченный штраф, который ему назначили вместе с лишением свободы. Мужчина отказался его оплачивать, так как не признает за собой вины. В последнее время к бывшему политзаключенному по месту прописки стали приходить люди в штатском и расспрашивать, где он находится. На тот момент Михаил уже некоторое время не жил дома, не пользовался сим-картой и не оплачивал покупки банковской карточкой, чтобы не оставлять цифровой след. Еще после освобождения он принял решение уезжать из Беларуси, а поиски его неизвестными явились последней каплей. В результате Михаил уехал из страны пару недель назад и сейчас находится в безопасном месте.
