"Язык как протест". Как (не)живет белорусский язык в заключении
21 февраля ООН объявлен Международным днем родного языка. Белорусский язык включен ЮНЕСКО в список языков, находящихся под угрозой исчезновения (статус: vulnerable, "уязвимый"). Согласно ст. 50 Конституции, каждый имеет право пользоваться родным языком, выбирать язык общения. Но в Беларуси существует дискриминация по языковому признаку. Несмотря на формально одинаковый статус русского и белорусского языка – оба по Конституции являются государственными – первый доминирует во всех сферах, а люди, которые пользуются белорусским языком, ежедневно сталкиваются с дискриминацией. С давлением из-за употребления белорусского языка сталкиваются и политзаключенные в некоторых местах неволи. Так, один из политзаключенных рассказывал, что в новополоцкой колонии № 1 с осени 2023 года убрали все книжки на белорусском языке: Купалу, Короткевича, Коласа и других. За использование белорусского языка некоторых политзаключенных помещали в ШИЗО, лишали звонков и передач, выписывали "нарушения" за доклад на родном языке, обосновывая это тем, что заключенные использовали несуществующие слова типа "гадзіннік". Поэтому, кроме борьбы за свободу, некоторые политзаключенные параллельно отстаивают свое право пользоваться родным языком. Ко Дню родного языка правозащитники "Вясны" собрали свидетельства бывших политзаключенных и арестантов о применении белорусского языка в заключении и восприятии его в местах неволи.
- Иллюстрация Дианы Пинчук
"Как я слышал, он начал принципиально разговаривать с администрацией по-белорусски. А они заставляли его говорить по-русски. Он говорит: "Государственный язык белорусский, и я буду по-белорусски говорить". Возможно, за такую его позицию [избивали]", – рассказывал бывший политзаключенный Вадим Хижняков о Витольде Ашурке, погибшем в шкловской колонии № 17.
А вот, что рассказали правозащитникам бывшие политзаключенные и арестанты о применении белорусского языка в ИВС на Окрестина, в Гомеле и Молодечно, в СИЗО-1, на мозырской "химии" и в колонии № 15. Публикуем их свидетельства.
"Посоветовал не разговаривать по-белорусски с "вертухаями" и во время суда, так как можно получить больший срок"
Бывший арестант рассказал о случае в ИВС на Окрестина в конце февраля 2022 года:
"Был обед и случайно тетя, которая выдавала еду, услышала, что внутри изолятора кто-то разговаривает по-белорусски. В тот момент она была в форме, похожей скорее на буфетчицу, а не в форме МВД. Она через "кормушку" говорила мне, что это прекрасный благозвучный язык и, если она будет выдавать еду, то всегда с ней разговаривать на родном языке. В какой-то мере поддержала и говорила, чтобы мы все держались. Больше я ее не встречал.
Через некоторое время был первый допрос у следователя, где он посоветовал не говорить по-белорусски с "вертухаями" и во время суда, так как можно получить больший срок. Я принял этот совет и для себя решил, что буду говорить по-белорусски только с заключенными..."
"Продольный даже старался почти всегда разговаривать со мной по-нашему"
- Иллюстрация Дианы Пинчук
Правозащитник Алесь был задержан в конце 2021 года и помещен в ИВС Молодечненского района по административному делу, где в общей сложности пробыл два месяца. Все время он разговаривал со всеми исключительно по-белорусски:
"Надо сказать, что за все время я встретил только две негативные реакции с их стороны на мой язык – и то не агрессивный. Один раз от заместитель начальника изолятора в каком-то разговоре со мной высказал пожелание, чтобы я с ним разговаривал по-русски. По моему замечанию, что белорусский язык имеет статус государственного, он начал что-то плести, что мы же родились в СССР и все такое. Но больше нам с ним практически не пришлось иметь никаких разговоров. Второй раз услышал от молодого продольного что-то вроде "говори на нормальном языке". И все. Все остальные, и дежурные, и другие продольные, и начальник изолятора не высказывали к моей белорусской речи никакого негатива. Более того, один пожилой продольный даже старался почти всегда разговаривать со мной по-нашему.
Со стороны же арестантов (а пересидеть мне пришлось с довольно большим количеством, так как часто перебрасывали из одной камеры в другую), независимо от социального статуса и статьи чувствовал только благосклонное отношение. Некоторые даже пытались со мной разговаривать по-белорусски. Почему так? Возможно, из-за того, что регион наш все же исторически принадлежит к Виленщине, где всегда были сильны традиции местного патриотизма и национальной толерантности..."
"Стало для многих не просто языком, а символом сопротивления"
- Иллюстрация Дианы Пинчук
Бывший политзаключенный активист Илья Миронов рассказал о белорусском языке в гомельском ИВС в мае 2023 года:
"Перед эвакуацией я оказался в душном пропитанном безысходностью ИВС. В тесной камере нас было шестеро. И, как глоток свежего воздуха, как луч света в темном царстве, звучал наш родной, белорусский язык.
После августа 2020 года он стал для многих не просто языком, а символом сопротивления, гимном несгибаемой воли. Кто-то говорил на нем чисто, кто-то – с трудом, но все мы, словно в едином порыве, противопоставляли его бездушному режиму Лукашенко.
В гомельском ИВС царила та же атмосфера. Мы обращались к надзирателям на белорусском языке, и хотя они отвечали по-русски, в их глазах читалось недовольство. Пару раз прозвучали едкие замечания, но открыто мешать нам они не решались.
Нас лишили права даже на бумагу. Когда составляли протокол об административном правонарушении, мне наотрез отказались выдать бланк на белорусском языке. Но это только укрепило мою решимость. Я буду бороться за свою свободу, за свободу слова, за право говорить на родном языке".
"Попытка ограничить самих себя от русскоязычной ругани, которую постоянно применяют "вертухаи"
Бывший политзаключенный (имя не называется в целях безопасности) разговаривал по-белорусски во время пребывания за решеткой в СИЗО-1 три с половиной месяца весной 2022 года.
"Об отношении со стороны заключенных можно и не писать, так как даже не политические заключенные, которых я встретил, относились к родному языку с большим энтузиазмом и заинтересованностью. Как и в обычной жизни кто-то в ответ разговаривал по-белорусски, кто-то – нет, но ни одного "говорі нормально" не услышал. Сейчас четыре политических узника, которых я знаю и которые отбывают "домашнюю химию", начали использовать белорусский, и для нас это в тех условиях был луч надежды и такая особая попытка ограничить самих себя от русскоязычной ругани, которую постоянно применяют "вертухаи".
"Язык как протест"
- Иллюстрация Дианы Пинчук
Еще один бывший политзаключенный рассказал, как в 2021 году на "Володарке" с сокамерниками устраивали Дни белорусского языка и в целом старались разговаривать на родном языке.
"Мы делали это, чтобы поддерживать белорусский язык, акцентировать на него внимание других людей, которые там сидят, и чтобы поняли ценность этого языка. Чтобы напомнить, что мы белорусы, и у нас даже есть свой язык!
Мы проводили даже Дни белорусского языка, когда со всеми сокамерниками разговаривали по-белорусски. Много людей позитивно относились к этому. Сокамерники, которые были очень далеки от нашей ситуации, воспринимали это нейтрально-позитивно, что является хорошим знаком".
Но рапорты и разговоры с сотрудниками вели на русском, "чтобы не было лишних проблем и не нарываться на неприятности".
"У нас смешной момент там был. Если утром из камеры забирали мусор, то при этом они использовали белорусский язык. Открываются двери и они говорят не "мусор", а "смецце". Здесь они резко становятся белорусскоязычными".
По словам бывшего политзаключенного, также на белорусскоязычие некоторых в заключении повлияла начавшаяся вооруженными силами России война в Украине.
"Нам в письмах писали, что это очень сильно повлияло на людей в Беларуси и очень много людей переходит с русского на белорусский язык, чтобы не разговаривать на языке агрессора. Язык как протест. Так было особенно в первые месяцы. И мы старались следовать этой тенденции".
По словам еще одного политзаключенного, в гомельском СИЗО № 3 не было трудностей ни с докладами, ни с другими заключенными из-за белорусского языка.
"Офицеры пытались учить, как правильно разговаривать"
Еще один политзаключенный рассказал, что в 2021-2022 году общался на белорусском языке во время отбывания "химии" в ИУОТ № 21, и проблем с этим у него не было:
"Без труда и заявления писал, и рапорты делал на белорусском языке. Разговаривал на нем с "химиками" и с начальством – и отношение было вполне нормальным. Только некоторые офицеры пытались учить, как правильно разговаривать".
"Попробовал делать доклад по-белорусски – получил 10 суток"
- Иллюстрация Дианы Пинчук
Еще один бывший политзаключенный рассказал "Вясне", что в 2022 году сталкивался с давлением из-за белорусского языка в могилевской колонии № 15.
"На зоне в Вейно проблемы возникли с первого дня... Документы в начале я еще перевел и написал по-белорусски, но уже услышал от контингента, что "это нельзя". С первого дня доклад на белорусском языке не приняли и сказали, что доклад не сделан и дали 10 суток ШИЗО. Потом я еще два раза попробовал делать доклад по-белорусски – получил еще 10 суток и был лишен всех свиданий, а следом – и передач. В первые 20 дней в ИК-15 меня сделали "злостником".
Далее делать доклады и писать заявления и ходатайства на белорусском языке я отказался, так как побоялся подпасть под статью 411 УК и получить в плечи еще год или годы... Даже первое письмо домой написал по-русски. Там, конечно, не поверили, что письмо от меня. Это письмо не на родном языке больше рассказало, что со мной происходит там, чем если бы я написал его по-белорусски...
С сидельцами разговаривал по-белорусски, да и с некоторыми из начальства тоже, но вынужден был с большинством из начальства говорить по-русски. Некоторые "челы" негативно и с претензией относились к языку, но большинство относилось положительно и даже разговаривали... Возможно я и не перешел бы на чужой язык, если бы не знал, что скорее всего за язык был убит Витольд Ашурок..."
