Чтобы Беляцкого узнавали лучше, чем Обаму: как европейцы борются за белорусов

Благодаря швейцарско-немецкой правозащитной организации "Libereco — Партнерство за права человека" европейские парламентарии становятся крестными для белорусских политзаключенных. А каждый белорусский судья получает в ящик письмо с напоминанием, чем он или она на самом деле должен заниматься. Председатель Международной правозащитной организации Libereco — Partnership for Human Rights Ларс Бюнгер уже более 20 лет занимается белорусской проблематикой. Он дал большое интервью "Еўрарадыё", где рассказал о своем правозащитном пути, борьбе за белорусских политзаключенных и кампании солидарности #WeStandBYyou.

Председатель Libereco-Partnership for Human Rights Ларс Бюнгер

"Я думал, что в Беларуси будет несколько сотен политзаключенных. Но не думал, что их будет полторы тысячи"

— Вы основали Libereco в 2009 году — тогда европейские медиа еще очень неохотно писали о Беларуси. Почему вы заинтересовались нашей страной?

— Впервые я приехал в Беларусь летом 2000 года с моими друзьями-скаутами. Это был первый личный контакт с белорусами и белорусской политикой. И потом приезжал снова и снова, лето за летом, — волонтерить. И год за годом сближался с белорусами.

Тогда я был еще студентом, и в Бонне у нас была студенческая группа Amnesty [организация Amnesty International. — Еврорадио]. Мы работали над разными темами, и среди них — с темой молодежного движения "ЗУБР" в Беларуси. Активисты этого движения сталкивались с давлением со стороны правительства, и Amnesty работала с их кейсами.

Мы приезжали в Беларусь, контактировали с центром "Вясна" и другими активистами. А потом мы выяснили, что Бонн — это еще и город-побратим Минска. И так, шаг за шагом, все сложилось.

Но, закончив учебу, мы поняли, что Amnesty не может фокусироваться на белорусской тематике так, как нам бы хотелось. Они делают много, но мы хотели больше прямого контакта с белорусскими правозащитниками и активистами. И вот тогда уже мы и основали Libereco — новую организацию, которая могла бы заниматься проблемами, которыми Amnesty не занимается. К моменту создания Libereco многие ее основатели, и я в том числе, уже много лет работали с темой прав человека в Беларуси в других организациях.

С самого начала мы занялись темой политзаключенных в Беларуси, и особенно активно работали с ней после президентской кампании 2010 года. Тогда у нас появилась инициатива, подобная той, которая существует сейчас, — "крестные" для политзаключенных в парламентах европейских стран.

После выборов 2015 года наступило затишье, и мы временно сконцентрировались на других темах, например, на теме бездомных в Беларуси. Но в 2020 году еще накануне выборов мы заметили, что в стране появляются новые политзаключенные. И летом 20-го мы снова запустили кампанию "крестных" для политзаключенных. Это значит, что мы связываемся с членами парламентов по всей Европе с просьбой обратить внимание на политзаключенных в Беларуси, "усыновить" одного из них и начать прилагать усилия, чтобы освободить его из тюрьмы.

— Ожидали ли вы, что 2020-й год в Беларуси будет таким?

— Когда мы начинали эту кампанию, я полагал, что ситуация в 2020-м будет немного хуже, чем в 2015-м. Я думал, что в Беларуси будет несколько сотен политзаключенных. Но я не мог представить, что их будет больше, чем полторы тысячи. И мы говорим только о тех людях, которые официально признаны политзаключенными! Никто этого не ожидал.

Сейчас у нас есть уже 400 парламентариев, вовлеченных в судьбу политзаключенных в Беларуси, и мы продолжаем кампанию. Мы получаем много поддержки по всей Европе. Почему мы делаем это? Потому что не можем принять, что в Европе, совсем близко к нам, все еще существует такая диктатура. И эта диктатура бросает в тюрьмы невиновных людей — людей, которые ничего не сделали!

Они ничего не украли, никого не убили — невиновные люди попали в тюрьму только потому, что они не поддерживают режим Лукашенко. Студенты, рабочие — обычные люди, как я и вы. Мы просто не можем допускать, чтобы это происходило в Европе снова и снова.
Сейчас очень важно, чтобы о них не забыли. Потому что война в Украине — это новый уровень катастрофы, и то, что сейчас происходит в Израиле и Палестине, — тоже. Внимание всех медиа переключилось на военные конфликты. Поэтому сейчас еще важнее напоминать: в Беларуси полторы тысячи политических заключенных все еще находятся за решеткой.

Что "крестные" знают о своих подопечных?

— Кстати, о "крестных". Иногда к нам обращаются родственники политзаключенных, которые говорят, что их "крестные" ни разу не вышли на связь и не попытались узнать, чем можно помочь их подопечному. Надеялись ли вы на такие прямые контакты парламентариев с родственниками политзаключенных, когда основывали эту инициативу?

— Главное, чего мы хотели — показать поддержку белорусским политзаключенным со стороны европейских парламентариев. Напомнить белорусским властям, что люди не забыты — мы знаем их имена, мы знаем их дела. Это главная цель компании.

А дальше многое зависит от самих парламентариев. Кто-то из них, может, и хочет сделать больше. Многое зависит от страны, от того, работает ли политик в парламенте на полную ставку (например, в Швейцарии это полставки). Зависит от того, сколько сотрудников есть у парламентария. У многих из них нет помощников, и они вынуждены делать всю работу самостоятельно — так что действительно у них напряженный график.
И все же некоторые из них делают больше, чем мы предполагали изначально. Они могут пытаться выйти на связь с белорусскими властями, с посольством, с родственниками. Если у родственников есть необходимость связаться с "крестными", они могут обратиться к нам напрямую или в "Вясну", и мы постараемся проинформировать об их запросе парламентария.

— По инициативе Libereco, двадцать правозащитных организаций из 10 стран мира подписали письмо, которое было отправлено 413-ти белорусским судьям. Вы получили ответ?

— Мы не получили ответа от этих судей — мы его и не ожидали. Каждый из них получил наше письмо. И это предупреждение: думаю, все судьи, все прокуроры, все сотрудники тюрем, милиции или КГБ должны быть в курсе: мы знаем об их преступлениях.

Они должны понимать: многие правозащитные организации как раз сейчас собирают свидетельства их преступлений. И придет день, когда диктатура рухнет, и Беларусь станет демократической страной. И тогда все люди, виновные в задержаниях и пытках невинных людей, будут привлечены к ответственности. И эти письма — наше предупреждение судьям. Напоминание им: они совершают преступление, отправляя в тюрьмы невинных людей.

Слева направо: Mars Di Bartolomeo, Lydia Mutsch, Yves Cruchten, Josée Lorsche, Paul Galles, Octavie Modert, Nathalie Oberweis, Myriam Cecchetti, Jessie Thill, Stéphanie Empain, Cécile Hemmen, Charles Margue, Fernand Etgen, Gusty Graas, Sven Clement, Max Hengel. Ресурс: Libereco

Но они могут уйти с работы, они могут уехать в другую страну — они не обязаны продолжать нарушать закон. Иначе однажды их привлекут к ответственности.

— Благодаря Libereco имя одного из этих политзаключенных — Алеся Беляцкого — звучит на европейских улицах. Но если вы выходите на акцию с его портретом, многие ли европейцы узнают в этом портрете лауреата Нобелевской премии мира?

— К сожалению, не так много. Но думаю, ситуация схожа для многих лауреатов Нобелевской премии мира последних лет, если только это не Барак Обама. Спросите, кто получил Нобелевскую премию мира две недели назад? Даже я скажу только, что это правозащитница, которая борется за соблюдение прав женщин в Иране — но в эту секунду я не могу, не задумываясь, назвать ее имя [напоминаем, Нобелевскую премию мира в этом году получила Наргиз Мохаммади. — Еўрарадыё].

Именно поэтому мы устраиваем столько акций в поддержку Алеся Беляцкого. Да, мы используем эту премию, чтобы привлечь внимание к нему — и другим политзаключенным Беларуси. И реакция на улицах очень позитивная: многие подходят к нам, говорят с нами и уверяют — да, мы знаем, что происходит в Беларуси, хотя это больше не главная тема в медиа. И они благодарят нас за то, что мы показываем лица — у нас есть большие баннеры с портретами политзаключенных.

Это привлекает внимание, и люди видят, как много политзаключенных в Беларуси. Наша цель — показать, сколько людей это затронуло.

— Достаточно ли сделали белорусы, чтобы у нас больше не спрашивали: "Беларусь? Где это?" Что нам нужно сделать, чтобы все наверняка запомнили, что Беларусь — это в Европе?

Акция в поддержку Алеся Беляцкого и всех белорусских политзаключенных в Берлине / libereco.org

— Я думаю, белорусам не надо доказывать, что они часть Европы. Они являются частью Европы. И если бы нужны были какие-то доказательства, то последний раз все доказали в 2020 году. Люди вышли на протест. Для всего мира, не только для Европы, было очевидно: они хотят демократии и свободы, они хотят быть частью европейского сообщества. Они — часть демократического сообщества, и больше ничего доказывать не надо.

Я знаю Беларусь достаточно долго. После 2010 года мне показалось, что белорусы в депрессии. Они не хотели войны, как в Украине. Они решили: окей, у нас есть Лукашенко, но, по крайней мере, нет вторжения России. А в 2020 году я увидел людей, которые показали, что они хотят еще и свободы, хотят демократии.

Да, меня удивляло, что старшее поколение поддерживает диктатуру. Но ведь у белорусов просто не было шанса попытаться построить демократию, как в Европе, где демократия существует десятилетиями. У вас был Советский Союз, потом — несколько лет демократии, а потом пришел Лукашенко. Просто не было времени, чтобы выросла демократия.

Но молодое поколение знает, как живут страны-соседи.

Каждый раз, когда я приезжал в Беларусь, начиная с 2020 года, я видел: у моих друзей в Беларуси те же мечты, что у меня, они слушают ту же музыку, что и я, хотят того же для своих семей, ищут того же в работе. Они такие же, как я. И для меня давно понятно, что белорусы моего поколения имеют такое же представление о мире, как я.

#WeStandBYyou. Рассказываем, кто такие "крестные" политзаключенных и чем они занимаются

"Вясна" рассказывает, кто такие "крестные" и чем они занимаются.