"Один из сотрудников с трибуны сказал, что он тоже против войны". Монолог минчанина о задержании на антивоенном митинге
Нападение российских войск на территорию Украины 24 февраля вызвало волну антивоенных протестов по всей Беларуси. В тот же день белорусы начали разными способами высказывать своё несогласие с позицией белорусских властей и использованием территории страны в качестве плацдарма для российской военной техники. Тысячи людей 27 и 28 февраля по всей стране вышли на улицы, чтобы сказать «Нет войне». В результате массовых задержаний больше, чем полтысячи человек оказались за решёткой. При задержании некоторых жестоко избивали, а потом несколько недель удерживали в изоляторах в нечеловеческих условиях. «Весна» публикует монолог бывшего арестанта о мотивах его участия в антивоенной акции протеста, о своих эмоциях в момент, когда силовик направил на него пистолет, о забавных случаях на Окрестина и секс-работнице на «Дне милиции» в изоляторе.
- Иллюстративное фото
"Казалось, что нападение изменит все, в том числе и для нас в Беларуси"
«Двадцать седьмого февраля, после так называемого референдума по Конституции, в котором я принял участие путем порчи бюллетеня и фотографирования оного, я поехал на антивоенную акцию, которая была объявлена накануне Светланой Тихановской около Генштаба в Минске. Я, конечно, очень сильно, до дрожи в руках, волновался, так как последний раз принимал участие в митингах в январе 2021 года. С того времени ситуация в стране стала хуже, репрессии жестче. Я к тому времени только-только устроился на новую работу (на старой мне по политическим мотивам не продлили контракт). Но нападение России на Украину 24 февраля было событием такого рода и масштаба, что не отреагировать на него было нельзя. Казалось, что оно, это нападение, изменит все, в том числе и для нас в Беларуси».
"И тут один из них выхватил черный пистолет", — про антивоенный митинг 27 февраля
«Когда я приехал к Генштабу, то там уже были автозаки и очень много силовиков. Я вступил в коммуникацию с некой женщиной за пятьдесят, которая, как и я, была одна. Мы кратко обменялись мнениями по поводу текущего положения дел. В этот момент к нам подошел силовик в оливковой форме. На вид он был моим ровесником, может быть чуть постарше (на нем, конечно, был шлем и тканевая маска). Он спросил, что мы тут делаем. Услышав, что мы пришли на митинг, он хмыкнул и посоветовал уходить. Женщина спросила, можно ли пройти к Генштабу. Он махнул рукой и позволил нам пройти.
У Генштаба уже было около 400-500 человек. Я присоединился к ним. Мы скандировали антивоенные лозунги, хлопали и топали! Еще мы пытались общаться с силовиками в зеленом. Кричали, что их отправят в Украину и там убьют, что эта война никому не нужна. Они, эти силовики, выглядели, на мой взгляд, несколько растерянными. И тут один из них выхватил черный пистолет. Он держал его обеими руками и переводил с одного протестующего на другого, в том числе и на меня. Нас с ним разделяло метра два. Страха я не испытывал, происходящее казалось нелепым. Мы кричали на этого силовика, продолжалось это всё секунд двадцать, после чего он смутился и убрал оружие. Затем приехали еще машины, из которых высыпали силовики в чёрном. Началось «винтилово». Людей произвольно хватали и уволакивали в сторону автозаков. Некоторые пытались физически себя защищать. Я никому помогать не пытался, хоть и чувствовал себя из-за этого паршиво, рассудив, что только подставлю другого человека и себя вместе с ним. Основной массе людей удалось более-менее организованно отступить. После этого мы еще побродили по городу и на этом мои приключения в тот день завершились.
28 февраля была объявлена еще одна акция. Точкой сбора были указаны вокзалы тех городов, в которых люди проживают. Так как я жил и живу в городе Минске, то я поехал к обозначенному времени к минскому ЖД вокзалу. Когда я туда приехал, то обнаружил, что никакой акции нет, в том смысле, что не было протестующих людей, зато было очень много силовиков. Один из них, рослый и в гражданской одежде, посмотрел прямо на меня, указал пальцем и что-то передал по рации. Ко мне подошли двое одетых в гражданскую одежду мужчин с балаклавами на головах. Они спросили, что я тут делаю. Я ответил, что приехал на вокзал. После этого мне достаточно вежливо было предложено проследовать вместе с ними, что я и сделал. Меня отвели в опорный пункт на вокзале, где уже было несколько задержанных. Забрали куртку, вещи сложили в целлофановый пакет. На полу маленькой комнатушки стояла двухлитровая бутылка воды. Там мы пробыли около часа, после чего куртки с пакетами нам были возвращены. Смартфоны они, насколько я понял, сразу изымали. У меня был с собой кнопочный телефон и на него никто не позарился, поэтому в «стакане» автозака я смог позвонить сам, и дать позвонить мужчине, который был вместе со мной (потом к нам подкинут еще двух человек). Нас привезли в РУВД».
Участковый с антивоенными взглядами, четверть рулона туалетной бумаги на 11 человек, и свидетель в балаклаве на суде
- Задержание 27 февраля
«Физическое давление на меня в РУВД не оказывалось. Протокол подписывать не заставляли. Я указал, что с написанным в протоколе не согласен (там была «группа лиц» и прочий набор стандартной фигни). На втором этаже РУВД они потыкали в мой кнопочный телефон, спросив, откуда я узнал про акцию. Я ответил, что ничего не знаю, а интернетом вообще не пользуюсь, так как там очень много лжи. Они поухмылялись. Фамилий мне они своих не сообщали, а сам я спрашивать постеснялся. В общем, для меня все прошло относительно нормально, но нужно упомянуть, что некоторым людям угрожали, это было связано с их смартфонами — силовики требовали их разблокировать. Они периодически срывались на крик, все время матерились, один из них, белобрысый низкорослый парень в спортивном костюме серого цвета вел себя особенно скверно: слово «змагары» у него все время чередовалось со словом «с*ки» и прочими оскорблениями. Но не все из них вели себя подобным образом.
Один из них громко с трибуны в актовом зале сказал, что он тоже против войны, но если все будут «бегать по улицам», то ничего из этого хорошего не выйдет. Другой паренёк вспомнил философа Платона (!) и сказал, что каждый должен заниматься своим делом, а без милиции нас бы захлестнула волна преступности. «Поплыл чувак», — резюмировал кто-то по левую руку от меня.
До суда меня удерживали в ИВС в ужасных условиях на протяжении трех дней. Там была жуткая грязь, вонь, отсутствовала горячая вода (один день ее не было вообще), не было мыла, на 11 человек в шестиместной камере было примерно четверть рулона туалетной бумаги. Не было средств гигиены, постельного белья, дневного света и свежего воздуха. Но там, в отличие от ЦИП, была еда чуть лучше, и вместо металлических «дырявых» нар, были деревянные, на которых даже можно было лежать.
Суд проходил по скайпу в самом ИВС. Судья назвала свое имя, но я его не запомнил, она слишком быстро тараторила. В качестве свидетеля был мужчина в балаклаве, который явно меня не задерживал. Он врал про группу лиц и затруднился что-либо вспомнить. Судья упомянула, что меня уже задерживали в 2020 году. Я у нее спросил, какое это имеет к делу отношение: прошло больше года с момента первого задержания, и я, по идее, вообще считаюсь не привлекавшимся к ответственности. Она смотрела все время куда-то вниз и вбок, ответа ее я не понял. Назначила она мне 15 суток».
Били дубинками, головой об автозак, ломали ребра: как избивали задержанных на антивоенных акциях в Минске
"Клопы кусали нас, а тараканы ели наш хлеб": в каких условиях содержали арестантов
«Камеры всегда были переполненными. Максимально было 40 человек в четырехместной камере (так мы провели три дня). Минимально было 27 человек в шестиместной. Всего я сменил, примерно, семь камер. Количество суток варьировалось от 12 до 15. Условия также были отвратительными. Среди нас был больной ковидом парень, который всех заразил (он предупредил о том, что болен, когда его задерживали). Периодически у нас возникало расстройство желудка. Страшная жара, на стенах и потолке скапливался зеленоватый конденсат и стекал вниз. Мы, конечно, проводили уборку, но со всем справиться было тяжело. Камеру населяли клопы и тараканы. Клопы кусали нас, а тараканы ели наш хлеб, который нам порой давали даже против воли (один раз мы попробовали его выкинуть, и охранник начал кричать, что с хлебом надо обращаться уважительно, мол, об этом даже в Библии сказано). Куртки и обувь забрали.
Кормили нас много, но еду эту было есть тяжело. Это была, в основном, сечка. Я похудел за 15 дней на восемь килограммов. Каждый день нас по два раза за ночь будили. Избитые люди были, один из них не мог ходить, но это насилие происходило не на ЦИП, а во время задержания и после него. Меня не били».
Про бездомных в камерах: "Задержали его исключительно для того, чтобы подселить к политическим"
«Бездомные были под конец, их подселили за пять дней примерно до моего выхода. Один все время молчал и вообще особо не «активничал», второй был довольно разговорчивым. Его звали Толей, на вид мужчине было за шестьдесят (но выглядел он очень плохо). Он рассказал, что у него есть высшее образование и в прошлом он был инженером, работал на МТЗ в 80-х. Потом он украл пару каких-то деталей и его посадили в тюрьму. Пока он сидел, его жена сумела каким-то образом с ним развестись и продать квартиру. Он вышел в никуда, родственников у него не было. Начал пить, употреблять наркотики, и в итоге достиг «социального дна». Живет он у какого-то знакомого алкоголика в квартире, подкармливает его. Толя рассказал, что задержали его исключительно для того, чтобы подселить к политическим (ему об этом сказали сами сотрудники). Нам он сочувствовал. Тела этих людей были покрыты трофическими язвами, в горле у Толи была глубокая черная дыра. По ним ползали насекомые, которых они постоянно давили пальцами и стряхивали на пол».
Воспоминания о забавных моментах на Окрестино
«Забавного было много! Например, нас очень веселило то, как вели себя бездомные по отношению к работникам ЦИП. Мы себе такого позволить не могли. Как-то вечером «обход» производила молодая девушка лет двадцати шести в очках. Она остановилась у одной из камер и начала делать бездомному какие-то замечания. Сначала мы слышали лишь ее недовольный высокий голос, но потом до нас донесся громогласный крик: «Пошла ты на х*й! И хлеба!». Девушка убежала, но, что самое забавное, хлеб ему через полчаса принесли. Тут надо пояснить, что это было очень смешно именно на контрасте с нашими каждодневными просьбами о мыле, туалетной бумаге, о лекарствах, об открытии «кормушки», которые практически никогда не выполнялись.
Как-то ночью один из бездомных, тот, который не был особо разговорчивым, встал в туалет, но не дошел до него. Акт дефекации произошел на середине пути. После этого он взял половую тряпку, на которую пошла чья-то майка, и начал подтираться ей. Это было замечено. Поднялся крик, ругань, все проснулись. Тряпку у него отобрали и отправили в мусорное ведро, как и испачканные штаны (потом кто-то отдаст ему свои запасные). Мужчины завели бездомного на «парашу» и начали отмывать, поливая водой из бутылки. Он ругался, так как мыться не хотел. В этот момент по металлической двери начал сильно стучать дежурный и кричать: «СПАТЬ, СУКИ!». Возможно, это, конечно, защитная реакция, но мне было очень смешно из-за происходящего. Такой театр абсурда.
В один из дней мой сокамерник решил поздравить свою мать с днем рождения. Пожилая женщина не знала, где он находится, и он по этому поводу сильно переживал. К тому времени нам уже выдали «ключи» от окон, поэтому мы смогли чуть их приоткрыть. От предыдущих постояльцев остались деревяшки, которые они ободрали от столов. Достав из трусов резинку, сокамерник соорудил что-то вроде лука с одной стрелой. У него был стержень от ручки, который он хорошо прятал. С его помощью он написал на бумажке номер телефона матери и краткую просьбу о звонке. Задумка была такая: прикрепив бумажку к «стреле» он намеревался выстрелить ею в щель окна, случайный прохожий бы ее подобрал и позвонил бы его матери. Часть из нас эта идея привлекала, аргументировалось это тем, что «Они» хотели бы, чтобы мы тут страдали и тряслись от страха, а мы таким образом сопротивляемся. Часть была индифферентна, не веря, что из этого что-то получится. Против был только один парень. Он очень переживал, что нас после этого будут бить, считал затею сумасбродной и вредной. Развернулась дискуссия на пару часов! Это было похоже на фильм «12 разгневанных мужчин» Сидни Люмета, только нас было 27. В итоге стрела так и не была запущена.
Мы каждый день играли в «Контакт», «Крокодила», шашки из хлеба, учили английский язык, у нас были лекции по экономике, обсуждали войну и политику, делали прогнозы, травили анекдоты, по вечерам рассказывали истории из жизни, о путешествиях, один парень рассказывал уморительные байки про беларусскую армию».
Про отношение работников ЦИПа к задержанным
- Иллюстративное фото spring96.org
«С дежурными нам было все понятно, но даже у них иногда что-то человеческое проскакивало. В один из дней, когда всю ночь не работала вытяжка (ее чем-то заткнули), окна были закрыты, как и кормушка, батареи работали на полную мощность, нас вывели в полувменяемом состоянии на проверку утром. Работники ЦИПа зашли внутрь камеры и после этого повисла тишина. Они не стучали по нарам, как обычно, не наводили беспорядок. Было тихо. Потом из камеры донесся громкий возглас: «Е* твою мать!», и опять повисла тишина. Затем они вышли оттуда с мрачными лицами и один из них кивком головы показал, что можно заходить обратно. Положение наше после этого не улучшилось, но мне показалось, что они на какое-то мгновение осознали, что поступают плохо. А так, с их стороны постоянно звучали разнообразные угрозы, оскорбления, но это был фон этого места.
Хуже всего себя вели мед.работники. Это было отвратительно, возможно, именно на контрасте, потому что от них этого не ожидаешь. У нас все болели ковидом, голова страшно раскалывалась, резь в горле, температура, давление. У многих опухали конечности, у кого-то от укусов клопов развилась аллергическая реакция, по всему телу пошла сыпь, обострялись хронические заболевания. Утром во время проверки была единственная возможность попросить лекарства. У мед.работников был только аспирин, антибиотики и таблетки от поноса, но и в них они практически всегда отказывали. И как они это делали! С язвительными интонациями, издевкой, оскорблениями. «Нехрен бегать было! Как по улицам шастать, так все херои, а как сюда попадают, так сразу все инвалидами становятся, б*ять!» — это прямая цитата.
Раздатчицы еды постоянно куда-то спешили и нас подгоняли. Подвывали, гундосили. «Хлопцы, ну давайте быстрее, ну взрослые же мужики, у меня смена заканчивается!». Это тоже было неприятно. Несколько раз они теряли ложки и тарелки, и говорили, что это мы их забрали, и на этом основании выдавали нам меньше посуды. А один случай был совсем из ряда вон. Женщина раздавала суп, и, как обычно, гундосила, что у нее заканчивается смена. Мы отвечали, что нас 37 человек, и быстро не получится. Она держала миску в руке секунд семь от силы, а потом бросила ее на пол и закрыла кормушку, выдав меньше половины порций. Горячим супом она облила бездомного, который лежал чуть сбоку (она не могла его не видеть). Суп затек в белые новые кеды (часть обуви была внутри камеры) одного парня, который бросился их отмывать. Один мужчина, вышедший на пенсию военный подполковник, попытался эту женщину пристыдить. «Мне не стыдно? Это вам, вам должно быть стыдно! Взрослые мужики!» — завопила она и удалилась».
"Врублевский вывел в коридор и ударил головой о стену". Минчанка рассказала о трех сутках на Окрестина после антивоенной акции
Про празднование сотрудниками ЦИПа "Дня милиции"
«Мы особо ничего не видели, так как двери были закрыты. Очень громко играла музыка, какой-то рэп. Несколько раз они бегали туда-сюда по коридору и барабанили по дверям. Им было весело, они кричали, судя по всему, выпивали. Некоторые из сокамерников переживали, что нас сейчас будут бить, но этого не произошло. Еще они вывели из женской камеры проститутку по имени Анжела, о происходящем мы догадывались, прильнув к щели в двери — интересно же, и куда-то ее увели. У нее настроение, судя по шуму, тоже было приподнятое. Потом, уже выйдя оттуда, мы узнали, что начальник ЦИП в этот день уезжал».
Рассказать про условия содержания в изоляторах журналистам «Весны»:
Telegram: @spring96info | Email: viasna@spring96.org
