«Стали ржать, что очередного змагара сейчас будут убивать». Бывший арестант рассказал про пытки в ГУБОПиКе осенью
В начале осени силовики брутально задержали минчанина на рабочем месте. По дороге в ГУБОПиК и в самом управлении мужчину жестоко избивали. Чтобы скрыть следы избиения на лице для «покаяльного видео» силовикам даже пришлось одеть минчанину очки. Суд отправил его на 15 суток на Окрестина, где он переболел COVID-19, а на выходе из изолятора мужчину перезадержали. Сразу после освобождения он был вынужден покинуть страну, чтобы снова не попасть за решётку. Бывший арестант рассказал «Весне» про пытки в ГУБОПиКе, условия содержания на Окрестина и как его по ошибке выпустили на свободу перед вторым судом.
С работы выводили через пожарный выход
В сентябре минчанин приехал к себе на работу, где его уже ждали три сотрудника ГУБОПиКа. Они не представились и сразу заломили мужчине руки за спину. Силовики забрали его телефон, а самого минчанина поставили в позу бабочки: руки за спиной подняли максимально высоко, а лицо — максимально вниз. Ему ничего не объяснили и ничего не спрашивали. В этой же позе мужчину вели к машине, при этом несколько раз повторили:
«Если, с*ка, начнёшь орать, тебе п*зда сразу же».
Затем ему нанесли удар коленями по ногам и переспросили, понятно ли ему. Выводили его через пожарный выход, где уже стоял припаркованный гражданский автомобиль без каких-либо опознавательных знаков. Минчанина посадили на пассажирское сидение за водителем, а рядом с ним сел один из силовиков. На руках ему застегнули наручники. Избивать мужчину начали ещё до того, как они отъехали от места его работы. Били руками по лицу и голове. Они требовали пароль от телефона, а как только получили, сразу стали проверять Telegram и галерею с личными фотографиями. Найдя то, что искал, силовик сказал:
«Он наш, с*ка, наш!».
После неудачной попытки побега избивать стали сильнее
Всю дорогу сотрудник ГУБОПиКа, который сидел рядом, не переставал бить минчанина. На одном из перекрестков, когда машина остановилась, мужчина решил попробовать выпрыгнуть из машины:
«Я резко дернул ручку двери и навалился всем телом. Увы, двери были заблокированы. План побега не сработал. К сожалению для себя, этим я вызвал ещё больший гнев и тот, что сидел рядом, принялся "работать" ещё усерднее. Периодически я делал вид, что "отъезжаю", теряя сознание, подсознательно понимал, что надо тянуть время. Я оставался в сознании все время, но выигранные даже 10-20 секунд без ударов — это уже что-то».
«Жизнь — это боль. А как ты хотел?»
Дорогу мужчина не видел, потому что его голову опустили максимально вниз к ногам. Через 15 минут машина начала тормозить, а один из силовиков пригрозил: «Слушай сюда, г*вно, сейчас мы заезжаем в главное управление по борьбе с организованной преступностью. Если ты, г*вно, хоть на кого-нибудь поднимешь глаза, отсюда ты уже не выйдешь никогда. Ты меня понял, г*вно?».
«Вывели меня из машины, так же как и заводили. Согнут пополам, лицом в землю. Пока шли, постоянно наносили удары по ногам. Итак, меня привезли на Революционную, в ГУБОП. Мы шли, меня практически волокли по коридору, долго прямо и в самом конце коридора завернули налево в дверь. Небольшой кабинет, там еще было три человека. Обстановка в кабинете, как в совке из 90-х. На стенах какие-то вымпелы, сталинская тряпка, портрет Лукашенки и писульки, типа грамоты. Вдоль стены большой шкаф, по центру — компьютерные столы с мониторами на них. Они все дружно стали ржать и комментировать, что очередного змагара сейчас будут убивать. Что-то говорили, о чем-то спрашивали. По большому счету, это был просто шум. Никакой информационной нагрузки он не нес. Большая часть из этого спича — маты, проклятия и обвинения во всем. Меня поставили на растяжку к стене лицом, ноги были максимально широко расставлены. Постоянно кто-то из них бил по ступням, чтобы ноги не сводились в привычное положение. Сзади в таком положении получил еще несколько ударов в голову и область почек.
Кто-то схватил меня за рубашку сзади и бросил на пол. Приказали перевернуться на живот. Последовали удары ногами по всему телу, голову как мог закрывал. Руки были в наручниках, но передо мной. Многие удары принимал на руки, тем самым защищал голову и виски. Потом кто-то из них взял палку и принялся наносить удары по телу: ноги, спина, задница, руки. Кругом все ржали, а тот, что бил, повторял: «Жизнь — это боль, жизнь — это боль. А как ты хотел?» Я орал от боли. Так было легче ее переносить. Но никого не просил остановиться или вообще о чем-либо не просил. Глубочайшее призрение к ним было и тогда, и сейчас».
«Тебе он [крестик] не понадобится. Ты в храме, а мы сами есть несущие свет!»
«Когда удары палкой закончились, меня еще пару раз пнули ногами и в какой-то момент один из них заметил на моей шее цепочку с крестиком. Я почувствовал, как кто-то из скотов дернул за нее и порвал. Крестик с цепочкой отлетели в сторону. В тот же момент я захотел их подобрать с пола. Но это было не так просто сделать. Тело и руки не слушались. Не знаю, как это работает, но получая большое количество ударов по всему телу, организм как бы блокирует мышечную активность и любое движение дается с трудом. Боли на тот момент я уже не чувствовал. Голова работала ясно, был в сознании.
Кисти рук дрожали от напряжения, но я сумел дотянуться до крестика с цепочкой, лежащих на полу, и зажал их в ладони правой руки, поверх закрыв левой. Параллельно повторял: «Крест верните. Верните мой крест». Они бы легко могли не дать мне этого сделать, поскольку все движения давались мне медленно и с трудом. Им нравилось смотреть на мои трясущиеся руки и в целом на мое состояние, они упивались своей властью. В какой-то момент один из них сказал то, что меня поразило даже в том состоянии. На мое «Крест верните» он произнес дословно: «Тебе он не понадобится. Ты в храме, а мы сами есть несущие свет». Все одобрительно загалдели. В эту секунду я подумал, что нахожусь в каком-то долбанном зазеркалье, что это все сплошной сюр. Но увы. Это было наяву».
Перед «покаяльным видео» силовикам пришлось прятать следы побоев на лице мужчины
«В общем, после избиения они поставили меня перед входной дверью в кабинет для записи «покаяльного видео». Застегнули рубашку, на лоб надели мои солнцезащитные очки, изъятые ранее. Привели «в порядок», выплеснув холодную воду в лицо из немытой кружки с остатками кофе. Поправили волосы на лоб. Суть видео было в том, что я раскаиваюсь в том, что на одном из маршей сфотографировался с памятником городовому, предварительно засунув ему в руку наш национальный БЧБ-флаг. Также нашли мои фотографии с Ниной Багинской. Видео со мной они так и не разместили. Думаю, потому что слишком было очевидно, что я избит. А другая причина кроется в том, что они его перезаписывали раз пять, так как каждый раз орали, что мне никто не поверит и видно, что я не раскаиваюсь».
Милиционеры выбирали в какое РУВД отвезти, чтобы там для минчанина были хуже условия
По дороге к машине силовики выбирали между советским и центральным РУВД, чтобы там для мужчины создали максимально невыносимые условия, но в итоге отвезли во Фрунзенское:
«После видео меня так же раком загрузили в машину и повезли в РУВД. Дорогу туда вообще не помню, стали сказываться полученные удары. Во Фрунзенском РУВД перед тем, как завести меня в кабинет к участковому, усадили на лавку и провели ликбез на тему, если я что-нибудь не то скажу на суде, то они вернуться за мной и тогда будет другой разговор. Далее завели в кабинет, забыв снять наручники. За что участковый на них, как ни странно, наорал. Они послушно меня расстегнули, каждый подал ему руку и ретировались. Следующую ночь я провел в камере РУВД. Поздно вечером уже из камеры меня еще раз привели к участковому Сергею Дешко, он сказал, что вынужден составить еще один протокол за «неповиновение». Новый протокол был заново переписан, я попросил ознакомиться со свидетелями. Он не позволил. Я все подписал и меня снова отвели в камеру. Ночью меня слегка мутило, было холодно.
В общем, кое как ночь пробыл и в часов 10 утра, не знаю точно, меня перевели в большой полузал или полукабинет в этом же РУВД. Там находилось человек 10-13 уже. Из политических был еще один мужчина. Еще через часа три-четыре состоялся суд. Меня завели снова в кабинет Дешко, там стоял включенный компьютер и подключенный скайп. Далее начался цирк. Суд продлился минут 15. Мне вменили нецензурную брань на улице и неповиновение в кабинете Дешко. Якобы я ругался, матерился, орал и так далее. Как итог — 15 суток».
В четырёхместной камере —18 человек, среди которых бездомный со вшами
«После суда снова отвели в камеру в РУВД и до 2:00 ночи следующего дня я находился там. Ночью меня вывели на улицу и посадили в патрульный "бобик". Никто и ничего не объяснял. Завезли на Окрестина. Был морально готов к побоям там, но мне повезло. Никто там меня не трогал, да и я уже был весь "синий". Сильно хромал на правую ногу. На Окрестина провели проверку с раздеванием до гола и наконец-то меня завели в камеру. Первая ночь там — это двухместная камера, там уже было четыре человека (три политических и бездомный). На протяжении всего срока заключения условия были следующие: доски деревянные на полу, на них мы и спали; свет горит круглые сутки; в зависимости от смены были ночные переклички, иногда каждые два часа, иногда раз за всю ночь. Нары с голым железом, матрасов и всего остального нет от слова совсем. Лежать и спать на них невозможно.
Начиная со вторых суток меня перевели в четырёхместную камеру. Там уже было человек семь или восемь. Людей постоянно привозили. К четвертым суткам нас стало 13, потом наше количество возросло до 18 человек в четырёхместной камере. Один из этих людей всегда был бездомный. Их меняли раз в два-три дня. Все были со вшами. Как ни странно, на мне этот «зоопарк» не завелся. Хотя, признаться, был уверен и готов к этому, поскольку ночью у вшей дикая активность и они распрыгивались по всей камере, а все люди на полу. Там же переболел ковидом. Понимал, что если станет совсем худо, никто мне оказывать помощь не станет. Оставалось только молиться и надеяться. Мое состояние усугубляла нога. Жуткие ночные боли. Несколько ночей не спал совсем. В общем — мучение».
Вечерами в камере устраивали цикл исторических лекций
«Время проводили в разговорах. Старались шутить и поддерживать друг друга. Лепили из хлеба шашки и кубики. Так же среди нас был парень — историк. И тогда мы придумали следующее: до обеда каждый занимался своими делами, а после обеда и до самого ужина у нас был цикл исторических лекций. Наш историк садился по центру «хаты» и на заранее озвученную тему начиналась лекция. Темы были разные: становление ВКЛ, первая мировая, вторая мировая, приход к власти большевиков, Япония и феодальный строй и так далее. После лекции на заданную тематику задавали вопросы, дискуссировали и спорили. В общем, прекрасно проводили время с умными людьми».
«Куртки забирали, потому что они нам "не положены"». Бывший арестант рассказал про условия содержания на Окрестина в январе
Бывший арестант рассказал «Весне» в каких условиях отбывал арест в ЦИПе на Окрестина в январе.
В камере все болели COVID-19, но медицинскую помощь арестантам не оказывали
«Каждый день поверки: выходишь из камеры становишься к стене, руки перевернутыми кистями кладешь на стену. Называют твое фио — откликаешься. Потом снимаешь обувь. Обыскивают. Заходишь назад в камеру. Так два раза в день и ночные переклички. На дополнительные разговоры с сотрудниками водили почти всех, кто со мной сидел. Меня — нет. Пытались нас кошмарить за якобы разбросанные вещи в камере, чем-то там грозили, но ничего не было. Только разговоры. Ковидом там переболели многие. У меня пять суток не было запахов и ночью "горел", видимо температура поднималась. Можно было попросить парацетамол, аспирин и ампициллин (простейший антибиотик со скудным спектром действия и кучей побочек). Больше ничего не давали.
С нами был парень, у него развился дикий кашель и жарила температура постоянно. Мы его "прятали" днём под нарами, поскольку лежать днём запрещалось. А это была единственная возможность ему поспать. Сидеть он не мог. Так вот помощи ноль. Всем плевать. Если бы кто-то умер, то умер. Я это четко осознал ещё находясь там. Никого не изолировали, думаю, что специально».
Выпустили по ошибке, а утром силовики уже дежурили на машине под родительским домом
«В день освобождения меня уже ждали те же из ГУБОПа, кто и принимал. На первом этаже снова одели наручники и опять завезли в РУВД. По дороге сказали, что я им должен. Открыто не говорили, но намекали на деньги. Типа, они что-то там про меня знают, и что мне надо подумать, что им могу взамен предложить. Короче, какой-то бред несли. Сказали, что для начала посидишь суток 150, а там они посмотрят. На этот раз уже не били. Просто завезли в РУВД. Там сидел тот же Дешко. Стал составлять следующий протокол. Я попросил, чтобы он организовал суд быстрее, если может, поскольку в этой камере я не хотел ночевать еще одну ночь. Он сказал, что попробует, но не обещает.
И снова меня отвели в комнату ожидания до суда. Там снова были люди с намеком на алкоголизм и мелкие воришки. Из политических был только я. А дальше начались чудеса. За весь день осудили может три человека. Остальные человек 13, включая меня, были в зале. И тут в шестом часу вечеру открылась дверь и молодой милиционер сказал следующее: «Все выходим, придёте по повестке». Я понимал, что меня это явно не касается, но, видимо, кто-то кого-то не предупредил. Когда все выходили толпой, я вышел вместе с ними. Уже на следующий день приезжали к моим родителям, машина гражданская стояла около дома (они живут за городом) несколько дней. Когда отец вышел спросить кто они такие и что им надо — получил по лицу. А Дешко уже с утра следующего дня звонил супруге с вопросом почему я не в РУВД. Супруга не была в курсе моего местонахождения ни тогда, ни сейчас. Для ее же безопасности я не связывался с ней и ничего не объяснял. Да и времени не было на это».
«Познакомился с местными в деревне и попросил меня за деньги перевезти на другую сторону границы»
«После выхода я взял у прохожего позвонить, переночевал у друга и на следующий день уехал на конечную точку нашей границы. Я понимал, что у меня нету времени, и что меня будут искать. Познакомился с местными в деревне и попросил меня за деньги перевезти на другую сторону границы. Мне повезло. Один человек согласился. Пошли через лес пешком. Шли несколько часов. Местный сказал, что мы прошли восемь километров. На российской стороне попрощались. Там переночевал в гостинице, поскольку валился с ног от усталости. Следующим днем выехал в Москву. А оттуда самолетом в одну из европейских стран».
