Родные политзаключенных по делу чата: “По нарушениям в суде можно написать целую книгу”
19 июля 2021 года судья Дмитрий Остапенко вынес приговоры одиннадцати политзаключенным, которых признали виновными по статьям 218, 293, 295 Уголовного кодекса. Их лишили свободы на срок от пяти до девяти лет в колонии усиленного режима. Как рассматривали дело?
Несколько политзаключенных заявили о пытках во время задержания или написаний «чистосердечных признаний».
Всех их обвинили в участии в телеграм-чате «радикального направления». Кроме этого — в намерении уничтожить три «Табакерки»: именно это, по версии обвинения, они хотели сделать 29 сентября, когда задержали основную часть участников чата.
Почти месяц рассматривается дело десяти политзаключенных: некоторые из них заявляют о пытках
«В этой клетке нет преступников»
Десяти политзаключенным прокурор запросил от пяти до девяти лет колонии
Родственники политзаключенных уверены, что дело далеко не так однозначно, и собрали факты, которые, по их мнению, это доказывают. Они уверены, что позиция обвинения строится исключительно на ничем не подтвержденных показаниях 12-го фигуранта дела — Давида Слащёва, в которых нашли множество нестыковок. Кроме этого, близкие осужденных ребят собрали информацию о нарушениях в ходе следствия и суда в отношении всех участников процесса. Своими наблюдениями они поделились с «Весной».
“Показания Слащёва легли в основу обвинения всех политзаключенных”
Родственники политзаключенных предполагают, что один из фигурантов дела — Давид Слащёв — провоцировал остальных участников на преступления, зная про их эмоциональное состояние. Позже именно на его трактовках событий и строилось обвинение. Предположения родственников основываются на нескольких моментах.
Во-первых, именно Давид Слащёв указывал в чате адреса «Табакерок», возле которых не установлены камеры, что делает их расположение удобным для поджогов. Также — писал о месте проживания крупных чиновников, говоря, что этой информацией с ним поделился подполковник ОМОН в отставке.
Во-вторых, при задержании он на видео говорил, что ему заплатили тысячу долларов за поджоги «Табакерок»: в суде он пояснил, что придумал это от испуга. Но уже на следующий после задержания день на белорусском телевидении вышел выпуск с заявлением о проплаченных радикальных мерах протестующих.
“На допросах до и во время суда он не упоминал о том, что его избивали: он рассказал об этом в интервью “Весне”, но умолчал о том, что его заставили говорить о тысяче долларов за поджоги, — рассказали родственники политзаключенных. — Это навело нас на мысль, что он воспользовался громким заявлением об избиении Карпенковым, чтобы подтвердить в материале, что он рассказывал на допросах правду, тем самым подтвердив вину остальных обвиняемых. Однако обвиняемые утверждают, что избиения в Первомайском РОВД проводились людьми в балаклавах: соответственно, видеть тех, кто это делал, Слащёв не мог. Его описания телесных повреждений также не соответствуют предоставленной фотографии”.
В-третьих, родственники политзаключенных уверены, что он давал такие показания, которые позволяли прокурору выгодно строить обвинение: опознавал людей, которых не знал, говорил, что на встрече присутствовали люди, которых на самом деле там не было.
“Его показания позволили посадить ребят на бóльшие сроки, — уверены родственники. — Хотя его ответы адвокатам были противоречащими, среди них были многочисленные “не знаю, не помню, затрудняюсь ответить”. Например, на допросе от 30 сентября он говорит, что речь в чате шла о запенивании или поджогах, а в ходе суда — о том, что договаривались только о поджогах, хотя при задержании ни у кого при себе не было найдено никаких приспособлений для поджогов, зажигательных смесей или других вещей”.
Известно, что сразу после задержания Слащёв единственный из всех задержанных оказался под подпиской о невыезде, несмотря на то, что на него было много компромата: он был достаточно активным участником чата. Всем остальным обвиняемым мерой пресечения избрали заключение под стражу.
“Часть показаний Слащёва — вранье, — полагают родственники. — Например, в суде он говорил, что ему было известно об испытании зажигательной смеси в гараже, а до суда он давал показания по поводу испытания зажигательной смеси у кого-то в квартире. Есть также его показания в отношении других участников, которые подтверждаются только его словами: например, что Плонис предлагает ему пистолет при личной встрече.
В итоге показания Слащёва легли в основу обвинения всех политзаключенных: ему нельзя верить, мы хотим задать ему много вопросов. После двух дней показаний Слащёв уехал из страны: хотя при задержании у него был испорчен паспорт, и мы не уверены, был ли на суде на самом деле Слащев. На прениях адвокаты были намерены задать ему уточняющие вопросы, однако на них молодой человек не явился”.
“По нарушениям в суде можно написать целую книгу”
Из материалов дела стало известно, что опознание участников чата во время допроса было проведено с нарушениями закона методом исключения из двух фотографий. На опознании от следователя он узнал фамилии обвиняемых и ники, под которыми они фигурировали в чате: это дало ему возможность опознавать их в лицо уже в суде. На встречные вопросы он отвечал неконкретно.
Родственники политзаключенных уверены, что по нарушениям в суде можно написать целую книгу. Так, ряд доказательств по делу невозможно представить действительными.
“Признательные показания одиннадцати обвиняемых выбивались избиениями и пытками, — подчеркнули они. — Неоднократные ходатайства адвокатов о признании недействительными показаний, полученных под пытками, отклонялись. Согласно судмедэкспертизе, “не представляется возможным определить характер телесных повреждений, так как не описаны обстоятельства получения повреждений” — побоев дубинками и ногами по лицу, голове и всему телу. Ходатайства приобщить к делу данные судмедэкспертиз также были отклонены.
Доказательством был признан осмотр рабочего места, произведенный с нарушениями: понятыми при осмотре оказались представителями милиции, он также был произведен без присутствия начальника. В протоколе осмотра поверх знака Z были дописаны данные”.
Также доказательствами признаны вещи, которые при задержании не упаковались и не опечатывались. Кроме этого — видео в YouTube, смонтированное из разных отрывков разного времени с фрагментами предметов, которых не было у обвиняемых при задержании.
Среди доказательств — изъятые из квартиры обвиняемого ножи, которые по характеристикам не соответствуют холодному оружию ни по длине рукоятки, ни по длине лезвия ножа. Кроме этого, огнестрельным оружием признаны два пистолета 1930 года, которые находятся в нерабочем состоянии: в них не двигаются рабочие механизмы, они априори не могут выстрелить.
“Прокурор и судья пренебрегли всеми законами”
Артёму Косаковскому, Дмитрию Ластовскому, Дмитрию Жебуртовичу присудили пять лет лишения свободы в колонии усиленного режима по ст. 293 УК через ст.13 УК за участие в массовых беспорядках. Согласно приговору суда, оно сопровождалось насилием над личностью, погромами и поджогами, которые не были доказаны. Также не было уничтожено имущество.
Павлу Недбайло, Ростиславу Стефановичу, Евгению Пропольскому, Александру Резнику, Сергею Плонису, Артёму Мицуку, Александру Юрчику присудили 8 лет усиленного режима по ст. 293 УК и ст. 218 УК через ст. 13 УК. Однако от прокурора не последовало конкретных доказательств их вины: только предположения и сомнительное мнение, основанное на путаных и противоречивых рассказах Слащёва.
Родственники полагают, что фактически за одни и те же действия людей осудили по двум статьям.
Юрий Белько получил девять лет лишения свободы в колонии усиленного режима по тем же статьям, а также по ст. 295 УК за два ржавых пистолета, из которых только один был признан стреляющим, да и тот спортивными пулями. Также не была доказана принадлежность оружия Юрию: отсутствовали отпечатки и совпадение ДНК по биоматериалу.
“Суд показал свое пренебрежение к Конвенции по правам человека ООН и сказанной в ней презумпции невиновности, — уверены родственники политзаключенных. — Прокурор Александр Романович и судья Дмитрий Остапенко пренебрегли всеми законами и осудили людей, руководствуясь личными сомнительными предположениями, не имея достоверных доказательств”.
Родственники также хотят связаться с Давидом Слащёвым, чтобы получить от него комментарии по противоречиям в его показаниях.
