Как проходит суд над журналистками "Белсат" Екатериной Андреевой и Дарьей Чульцовой

Как сообщает "Белсат", в суде Фрунзенского района Минска 9 февраля начался процесс над журналистками издания Екатериной Андреевой и Дарьей Чульцовой. Девушек обвиняют по ч. 1 ст. 342 Уголовного кодекса («Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок»). Екатерине Андреевой и Дарье Чульцовой грозит до трех лет лишения свободы. Дело рассматривает судья Наталья Бугук.

Заседание должно было начаться в десять часов, но началось приблизительно на полчаса позже. На него пустили только аккредитованных журналистов – корреспонденты «Белсата» попасть в зал не смогли. Эту меру обосновали коронавирусом, однако люди, оказавшиеся за дверью говорили, что в зале присутствовало всего около 15-20 человек, а свободных мест хватало.

Поддержать девушек пришли несколько десятков человек – среди них политик Анатолий Лебедько, представители дипмиссий ЕС и США.

Люди, которые не смогли попасть на судебное заседание над журналистками "Белсата". Фото: АВ / Белсат

В зале Екатерина Андреева и Дарья Чульцова впервые почти за три месяца увидели своих родственников, но возможности поговорить с ними не имели.

Прокурор более десяти минут зачитывала, в чем обвиняют журналисток Екатерину Андрееву и Дарью Чульцову.

В обвинении указывается, что в прямом эфире «через озвучивание информации» они осуществляли «сбор активных участников, грубо нарушающих общественный порядок», «с целью создания массовости для возможности противостояния действиям работников правоохранительных органов».

По мнению следствия, Екатерина Андреева «давала положительную оценку» событиям, которые происходили, таким образом призвала к несанкционированным акциям и тем самым «организовала действия, грубо нарушающие общественный порядок».

Журналистки своей вины не признают.

Что говорили свидетели на суде Андреевой и Чульцовой?

Первый свидетель – Николай Скорина – мужчина пожилого возраста, живущий на площади Перемен. В течение трех часов он стоял у окна и видел, что не ходит 18-й автобус. Журналисток свидетель не видел. В тот день он звонил в милицию, так как из машины, стоявшей возле дома, «координировали протестующих».

Второй свидетель – Елена Дедюля, она была в гостях у хозяев квартиры, откуда вели стрим журналистки. Женщина говорит, что на проезжей части людей было немного. До Орловской она смогла доехать на маршрутке – а дальше маршрутка не поехала. Люди, вошедшие в квартиру, не представились. До этого они около 20 минут стучались в дверь. Хозяин квартиры сказал, что открывать не будет. Испугались все: хозяева, их дети, журналистки. Свидетель отмечает, что не слышала от девушек никаких призывов.

Третья свидетельница – Лилия Мороз, хозяйка квартиры. Говорит, девушки позвонили ее мужу и попросили поснимать. Хозяева квартиры не знали, что это журналистки «Белсата», хотя жилеты «Press» на корреспондентках были. От девушек свидетель слышала только комментарии, никаких призывов не было. Перекрытие дорог не было организовано, так как люди двигались хаотично.

Четвертый свидетель – Дмитрий Мороз, хозяин квартиры, откуда Андреева и Чульцова вели стрим. Дмитрий Мороз рассказывает, что ему позвонил какой-то мужчина, который спросил, могут ли журналистки провести стрим из его квартиры. Девушки пришли в 12 часов дня. У них был жилет с надписью «Press». Что они говорили в эфире и о чем разговаривали между собой, мужчина не помнит.

Также Дмитрий Мороз утверждает, что общественный транспорт ходил. Прокурор спрашивает, когда он заметил, что движение остановлено, и почему оно остановилось. Свидетель говорит:

«С одной стороны стояли люди, а с другой – бусы».

Дмитрий Мороз признает, что не сразу открыл дверь в квартире, так как не понял, кто стучит. Это он осознал уже после – когда у них было 7-8 силовиков. Обыск шел два-три часа. Забрали цифровую технику, ноутбуки, телефоны, фотоаппарат, флэшкарты. На следующий день Морозу позвонил адвокат одной из журналисток – он согласился быть свидетелем по административному процессу. Также мужчина пропустил звонок не из Беларуси, отвечать не стал.

«Со стороны обвиняемых я не видел противоправных действий, иначе я бы их попросил выйти», – уверяет Мороз.

Пятым выступил Роман Пранович от «Минсктранса». Роман Пранович в «Минсктрансе» отвечает за организацию транспортного движения. Утверждает, что на Пушкинской и Червякова была задержка транспорта. Материальный ущерб – 11 000 руб.

Роман Пранович подтверждает, что была нарушена работа транспорта, соответственно были потери. Работник «Минсктранса» утверждает, что милиционеры и ГАИ не блокировали движения транспорта, но именно из-за демонстрантов происходили перебои.

Шестой свидетель – муж Екатерины Игорь Ильяш. Судья спросила у Игоря, возможна ли деятельность журналиста на территории Беларуси иностранного СМИ без аккредитации. Игорь говорит, что это спорный вопрос: правовая практика показывает, что это административное правонарушение. Далее судья спросила, допускается ли, чтобы в работе журналиста совершались противоправные действия или призывы к ним. От этого вопроса Игорь в шоке.

Седьмым допрашивали водителя такси. Ему задали вопрос о том, в каких отношениях он с обвиняемыми. Это вызвало недоумение у свидетеля, который ответил, что ни в каких.

После допроса свидетелей слово дали журналисткам

Дарья Чульцова отказалась давать показания, поэтому судья Наталья Бугук зачитала ее прежние показания.

В материалах дела Дарьи Чульцовой отмечается:

«Никого не призывала, не организовывала, к действиям не склоняла. В материалах нет доказательств противоправных действий, нет объяснений, что такое деструктивные телеграм–каналы. Никаких лозунгов не выкрикивала, на проезжую часть не выходила».

«Мое согласие на компенсацию потерь «Минсктрансу» не является признанием вины. Выплата компенсации связана с возможностью это сделать в пользу предприятия в целях повышения качества оказания услуг».

Екатерина Андреева и Дарья Чульцова в суде Фрунзенского района. Минск, Беларусь. 9 февраля 2021 года. Фото: АВ / Белсат

Екатерина Андреева выступила с речью, в которой отметила, что не считает себя виновной.

«С 2017 года по сегодняшний день я являюсь штатным корреспондентом телеканала «Белсат», который входит в структуру национального телевидения Польши ТВП. В этот период я направляла необходимые документы в Министерство иностранных дел Республики Беларусь с официальной просьбой предоставить мне аккредитацию для работы на территории Беларуси. Однако получила отказ. Причину отказа мне министерство не сообщило. Поскольку ранее подобные отказы уже случались, причины отказа не сообщались, а мои коллеги по телеканалу подвергались давлению со стороны властей, отказ в аккредитации я посчитала актом государственной процедуры. Подобная процедура нарушает мое конституционное право на свободу слова. Но, несмотря на задержания и многократные штрафы, я продолжала выполнять свои обязанности.

С августа 2020 года я регулярно освещала акции протестов против фальсификаций итогов президентских выборов. В том числе и воскресные марши. С августа по ноябрь я провела несколько десятков включений в прямом эфире. Находясь в местах проведения акций, я комментировала события, опрашивала участников (…) и получала соответствующее задание, а именно – где и во сколько мне нужно быть, что мне необходимо делать. Такая подготовка – это нормальная практика во всех редакциях. Накануне 15 ноября один из редакторов поставил мне задачу провести стрим с так называемой площади Перемен в Минске, где люди собирались выразить протест против убийства Романа Бондаренко и почтить его память возложив цветы к народному мемориалу. Я подчеркиваю: не гибели, не смерти, а именно убийства Романа Бондаренко.

Люди немного отошли назад, но не разошлись. Силовики блокировали проезжую часть и выход со двора. Никакой агрессии со стороны протестующих в адрес силовиков не было. Они просто продолжали мирно стоять напротив вооруженных силовиков, периодически выкрикивая «Жыве Беларусь», «Трибунал», а затем через какое-то время они сняли оцепление и покинули площадку. Все это я продолжала комментировать в прямом эфире. Протестующие начали расходиться, но оставались еще люди на самой детской площадке и в прилегающих дворах…. Телеграм-каналы сообщили, что вдоль улицы Червякова снова движутся спецподразделения и спецтехника. Эту информацию я озвучила в эфире, не называя при этом самые телеграм-каналы, где прочитала эту информацию. Силовики действительно появились вскоре, они оцепили детскую площадку по периметру, а тех людей, которые остались на площади, начали задерживать (…). Когда началась зачистка, им было отчетливо видно, что с какого-то этажа их снимала профессиональная камера. Однако никаких требований прекратить съемки не поступало. Такое положение сохранялось много часов, пока интернет в квартире вдруг резко не исчез. Только тогда трансляция была вынужденно прервана. Я попыталась дозвониться в редакцию, однако ни входящие, ни исходящие звонки на двух моих телефонах – одном личном, одном рабочем – не проходили. Поэтому я попросила хозяина квартиры воспользоваться его мобильным телефоном, чтобы позвонить в редакцию и мужу. Вскоре мы услышали звонок в дверь. Поскольку хозяева никого не ожидали, они не открыли. Затем мы услышали сильный стук. У меня появилось предположение, что это могут быть работники силовых структур. Но поскольку во дворе происходила зачистка, мы видели задержания. Однако не открывать дверь или давать какие-либо указания хозяевам квартиры я просто не имела полномочий. Тем более, что те, кто звонил в квартиру и стучал в дверь, никак себя не называли… На лестничной площадке была тишина. И через несколько минут стук стал все более настойчив и двери начали ломать, в квартиру ворвались около 8 бойцов в темной форме и с оружием в руках. У одного из них я заметила на груди нашивки с надписью «Спецназ».

Следователь Фрунзенского РОВД вручил постановление о признании подозреваемой по части 1 ст. 342 УК. На следующий день, 17 ноября, суд Центрального района признал меня виновной в участии в несанкционированном массовом мероприятии, а также в неповиновении милиции, и назначил 7 суток административного ареста. Уже 19 ноября мне озвучили обвинение в рамках уголовного дела по части 1 ст. 342, а еще через день, 20-го, мне избрали меру пресечения – заключение под стражу (…) 21 ноября, после чего меня этапировали в СИЗО города Жодино, где я находилась до 31 января 2021, когда меня этапировали в СИЗО №1 Минска. На протяжении всего следствия я не признавала своей вины и не давала показаний.

Сейчас хотелось бы остановиться на отдельных формулировках обвинения. Обвинение утверждает, что более точное время (…) 15 ноября не установлено. То есть следствие даже не нашло времени посмотреть время начала и окончания мероприятия, которое доступно, есть в интернете, в Youtube, все очень легко было бы установить. Могу ли я в таком случае быть привлечена к ответственности, если мы говорим о событиях, досконально не изученных. (…)

Далее говорится о корыстных побуждениях. Разве можно из корыстных побуждений принимать условия исполнения трудового контракта? Являясь работником телеканала, я просто не имею права отказаться выполнять свою работу. За это сразу же последует уменьшение зарплаты либо увольнение. В чем, конечно, я не заинтересована (…) Также мне ставится действие группой лиц по предварительному сговору (…) Я работаю на телевидении и вести эфир самой, без подготовки не могу по определению. В выпуске программы задействованы десятки человек. От ведущих в эфире до ассистентов, от монтажеров до выпускающего редактора. Как вы представляете себе прямую трансляцию из двух городов – Минска и Варшавы – без предварительного обсуждения всеми авторами?

Работая в эпицентре событий, журналисты стараются, обязаны передать атмосферу события, в том числе обращаясь и к таким оценкам. Конечно, это можно обсуждать, профессионально ли это с взгляда журналистской этики, стиль ведения репортажа, однако никак не со скамьи подсудимой. (…) С момента прибытия на место и до момента задержания я занималась исключительно стримом, что отражено на видеозаписи.

В коротких перерывах между трансляцией я брала интервью на улице, после чего вернулась в квартиру, где протянула стрим. Напомню, что 17 ноября мне уже назначили административный арест и уже тогда состава преступления в моих действиях не нашли. Остается вопрос: почему те же формулировки с административного дела о громких аплодисментах с балкона, о выкрикивании лозунгов, неповиновении требованиям милиции я вижу в обвинении по уголовному делу? Разве можно дважды обвинить человека за одно и тоже? (…) Что касается неповиновения милиции, это абсолютная ложь (…) С момента задержания я выполняла все указания сотрудников милиции. Таким образом, в моих действиях отсутствует состав преступления, предусмотренного частью 1 ст. 342 УК РБ. Я настаиваю на собственной невиновности и на полном оправдании. На этом все, большое спасибо», — сказала Екатерина Андреева.

После ее речи в зале раздались аплодисменты.

Следующее заседание по делу состоится 16 февраля в 14: 30.

Напомним, Екатерина Андреева и Дарья Чулцова были задержаны 15 ноября 2020 года за стрим, во время которого показали жесткий разгон акции памяти Романа Бондаренко и разрушение силовиками народного мемориала на площади Перемен. Стрим они вели из квартиры на 14-м этаже дома, что на Сморговском тракте, куда их пригласили хозяева. После завершения акции спецназовцы с оружием выломали дверь в квартиру и задержали девушек.

20 ноября журналисткам предъявили обвинение по ч. 1 ст. 342 Уголовного кодекса («Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок»). Для девушек выбрали меру пресечения в виде содержания под стражей и этапировали в жодинскую тюрьму. В Жодино держали в отдельных камерах. Накануне суда девушек этапировали в Минск.