Подписи понятых не совпадают, а ходатайства защиты отклоняются. Второй день судебного процесса над политзаключенным Кулаковским
В суде Московского района города Минска 21 января продолжилось рассмотрение уголовного дела по статье 369 УК РБ (Оскорбление предсттавителя власти) в отношении бывшего начальника уголовного розыска Заводского РУВД города Минска, а ныне — политического заключенного Дмитрия Кулаковского.
Напомним, по версии следствия, в телеграм-канале “Каратели Беларуси” пятого октября появились два комментария под постом, посвященным милиционеру Смоляру. Они были установлены как оскорбительные. Написал их пользователь под никнеймом “[значок молнии] 88 [значок молнии]”. С ним стал переписываться сотрудник Калиновский и вскоре установил, что под никнеймом скрывается Кулаковский. Тот в ходе переписки предложил Калиновскому продать данные о расстановке милицейского состава во время действий 9-11 августа 2020 года — и принес их на флешкарте. В тот момент Кулаковский был задержан, а в его доме провели обыск и изъяли ноутбук, в котором был обнаружен ярлык, найденный и на флешкарте (по версии Кулаковского, он был задержан во время похода в магазин).
Кулаковский считает дело по отношению к нему сфабрикованным, поскольку его преследуют за увольнение из РУВД после августовских событий.
На первое судебное заседание, которое состоялось 20 января, потерпевший Смоляр, как и свидетели по этому делу Гвоздь и Калиновский на судебное заседание не явились по причине нахождения на самоизоляции. Во второй день судебного процесса потерпевший и свидетели вновь не явились, несмотря на ходатайства адвоката Кулаковского Натальи Тарасюк. Многие другие ходатайства защиты также судом были отклонены. О том, как прошел первый день заседаний, читайте здесь:
«Дело сфабриковано», а потерпевший и свидетели — на самоизоляции. Начался суд над политзаключенным Кулаковским
Переносные значения и сексуальная ориентация
Судебное заседание 21 января началось с допросов Тамары Мезенцевой и Екатерина Чередник — судебных экспертов из Государственного комитета судебных экспертиз управления по городу Минску. Именно они проводили лингвистическую экспертизу комментариев, которые якобы сделал Кулаковский, и признали их негативными. Эксперты вызваны по ходатайству защиты. Сами комментарии в ходе судебного заседания напрямую не цитировались, однако в зале судебных заседаний упоминаются словосочетание “телесный низ человека”, сексуальная ориентациея и слово “шлифовать”.
“Мы работаем со словарем и ничего не берем из воздуха”, — подчеркнули эксперты.
В результате их опроса защита попросила назначить экспертизу еще раз, поскольку эксперты все же сказали, что если расценивать “это выражение” в прямом смысле, а не в переносном, то для того, чтобы сказать, есть ли там негативная оценка, нужны дополнительные исследования. Однако же судья Пирожникова в таком ходатайстве отказала.
Компьютерный эксперимент не нужен
По ходатайству защиты в зале судебных заседаний выступил компьютерный специалист Александр Мясникович, который разъяснил, что ярлыки на компьютере можно создавать с прошедшей датой (напомним, что на ноутбуке Кулаковского был найден файл, который якобы был скопирован на флешку для “продажи” этой информации). Для наглядной демонстрации этого адвокатка предложила провести в зале суда соответствующий следственный эксперимент. Однако гособвинитель Серяков с этим не согласен: зачем?
“Ноутбук Кулаковского при обыске был изъят ненадежащим образом (без опечатывания и понятых — Прим.), поэтому позиция защиты в том, что такие ярлыки могли бы быть созданы после изъятия ноутбука”, — отметила адвокатка.
“А зачем нам вообще сведения в этом ярлыке?”, — задался вопросом гособвинитель Серяков.
“Таким образом следствие пытается доказать, что никнейм “[значок молнии] 88 [значок молнии]” — это Кулаковский”, — ответила адвокатка
“Это затягивание времени”.
Суд постановил отказать в ходатайстве, “поскольку оно нецелесообразно”.
“Это не моя подпись”
По ходатайству защиты в зал судебного заседания вызвали двух соседок Кулаковского, которые были понятыми при его обыске шестого октября—тогда же и был изъят тот самый ноутбук, о файле внутри которого и идет речь.
Обе понятые отметили, что в квартире Кулаковского при них никакой ноутбук не изымался и не опечатывался:
«Буквально 10 минут постояли, нас отпустили. Потом обратно позвали, попросили расписаться».
Защита продемонстрировала обеим понятым протокол обыска и спросила—их ли подписи содержится там? Странным образом подпись, которая содержится в протоколе обыска, прикрепленном к материалам уголовного дела Кулаковского, понятыми была узнала, а вот в копии протокола обыска, который был у адвокатки — нет.
«Здесь не моя подпись», — отметили понятые.
Онако подписи под этими документами стояли.
В связи с этим защита ходатайствовала о назначении технической и почерковедческой и технической экспертизы, перед которой стоило бы поставить вопросы: Одним и тем же лицом заполнен был протокол обыска? Одним и тем же лицом был написан весь текст протокола (ведь, по словам адвоката, визуально видно, что фраза об опечатывании ноутбука была дописана другим человеком)? Чья же подпись в протоколах, которая подражает подписям понятых?
Суд этими вопросами не заинтересовался и ходатайство отклонил.
Тоже отклонить
Защита заявила еще одно ходатайство — о признании всех документов, переданных в УСБ, как недопустимых доказательствах, так как они не были надлежащим образом легализованы в рамках уголовно-процессуальных норм. В чем же дело?
Основным доказательством по уголовному делу является протокол осмотра со стороны УСБ телефонов Смоляра, потерпевшего от “оскорбления” и Калиновского — свидетеля, начавшего переписку с никнеймом “[значок молнии] 88 [значок молнии]”. Эта переписка распечатана в виде скриншотов. Однако следователь собственноручно не проводил осмотр телефонов — а только видел скриншоты на бумаге. Достоверны ли они? Это ходатайство судом также было отклонено
Будет дополнено
