Инициированное главой Беларуси проведение реформы белорусского языка комментирует лингвист Змитер Савка
Как известно, Александр Лукашенко поручил Министерству образования разработать новые правила орфографии и пунктуации белорусского языка. Этот вопрос обсуждался 25 августа во время доклада главе государства министра образования Александра Радькова. Президент Беларуси считает, что в настоящее время использование белорусского языка основывается на правилах, принятых в 1957 году. Между тем, язык развивается и совершенствуется, что вызвало необходимость обновить и привести к единообразию существующие правила орфографии и пунктуации.
В интервью газете “Белорусы и рынок” известный белорусский лингвист, координатор проекта упорядочения “Беларускага клясычнага правапiсу” Змицер Савка комментирует это поручение президента.
— Считаю, что это совершенно удивительное поручение по той причине, что прошлые реформы, уточнения, например, пунктуацию оставляли в покое, считая ее не настолько политически важной. Я не исключаю, что в многословии и громадности будущего документа его авторы могут спрятать реальные изменения. Дело в том, что вся пунктуация белорусского языка списана с пунктуации языка русского. Я бы очень удивился, если бы разработчики предложили нечто иное в сфере пунктуации. Хотя там есть что упрощать: белорусская пунктуация слишком сложна.
— Как часто проводились изменения белорусского правописания?
— Были два больших события. В 1933 и 1957 гг., когда принимались так называемые уточнения, упрощения. Обе реформы обосновывались тем, что правописание слишком сложное, хотя в других языках за это не очень нарекают и в случае реформы находят несколько иные обоснования для корректировок. Что интересно: в 1933 г. правила появились значительно позже, чем постановление о реформировании, оно состояло буквально из нескольких пунктов. И в 1957 г. были приняты уточнения, а сама книжка с правилами вышла значительно позже. То есть принималось политическое решение, где схематично указывался вектор, а потом через некоторое время выходил документ, который объяснял, что к чему.
Я бы не хотел, чтобы у нас так было сейчас. Потому что это говорит не о том, что реформа в самом деле подготовлена, что она имеет серьезное обоснование, а о том, что была воля сверху, исполнители впопыхах что-то пробуют сделать во имя исполнения желания заказчика, а уж далее начинают в самом деле разрабатывать под уже сделанное решение какое-то обоснование. Это самая ненормальная ситуация, и очень боюсь, что она повторится в нашем случае.
Какие есть причины, чтобы так думать? С одной стороны, есть документ, который в самом деле прошел обсуждение, — разработанный группой ученых Института языкознания Национальной академии наук Беларуси во главе с его тогдашним директором Александром Подлужным. Иное дело, что обсуждение в 2003 г. не было столь успешным, как это желает представить директор Института языкознания НАН РБ д-р Лукашанец. Были, в частности, очень серьезные замечания со стороны профессора Гродненского университета Павла Стяцко. А теперь разработчики хотят представить, что все прошло прекрасно и нужно только утвердить этот документ.
С другой стороны, профессор БГУ Виктор Ивченков говорит о чем-то совершенно ином. Вообще-то это имя лишь недавно возникло среди людей, которые занимались вопросом реформирования правописания белорусского языка. Он не имеет никакого отношения к проекту, разработанному группой А. Подлужного. Там работали совершенно другие персоны. Что интересно: ни один человек, который указывается в предисловии к тому проекту, ничего об этом проекте не говорит. Боюсь, нам стараются подсунуть какой-то совершенно новый проект.
Таким образом, перед нами очень неприятная ситуация. В. Ивченков рассказал о трех предполагаемых изменениях белорусского правописания в интервью “Комсомольской правде” в Белоруссии". Должен отметить, что два из них совершенно иначе разрешаются в проекте группы А. Подлужного. Просто диаметрально противоположно. Иначе говоря, В. Ивченков, возможно, не желая того, проговорился.
Эти маленькие указания уже сообщают нам о многом. Судя по всему, готовится новый документ, который не проходил никакого согласования с научной общественностью и совершенно неизвестен научным кафедрам, и именно это хотят пропихнуть под видом проекта А. Подлужного.
— Как вы можете объяснить, что решение о новом правописании было озвучено после доклада министра образования А. Радькова? Получается, что этим вопросом занимается Министерство образования, а не Национальная академия наук...
— Дело в том, что Министерство образования во времена советской и постсоветской власти было всегда готово выполнять совершенно безоглядно любые указания властей. Министерство образования преданно служит тому, кто заказывает музыку. Я думаю, эта исключительная исполнительская дисциплина как раз и подвигла власть передать дело “хорошему следователю”. Тому следователю, который быстро добьется показаний, и совершенно не имеет значения, насколько они будут правдивы, — дело будет решено.
В начале 90-х годов Министерство образования мгновенно перевело на белорусский язык тысячи школ в Беларуси, в которых не было ни учебников, ни преподавателей, умеющих вести свой предмет на белорусском языке. И очень быстро отрапортовало, что белорусизация в сфере образования у нас прошла успешно. Но сам факт, насколько быстро А. Лукашенко удалось все вернуть на круги своя, говорит о том, что это была бумажная белорусизация.
Дело в том, что академики оглядываются на приличия, в самом деле стараются соблюсти формальности.
Конечно, без опубликования, без широкого обсуждения не могут приниматься столь важные решения. Даже в той же России, на которую так смотрит наше государство, проект реформы правописания русского языка не прошел. Хотя, я уверен, он был небессмыслен. Но его остановили во имя стабильности. Чем меньше реформ, тем лучше.
Здесь мы переходим к иному аспекту — не менее важному, чем сущность реформы правописания. Важный аспект — общественный. Чем больше изменений в правилах, тем меньше этими правилами пользуются. Чем больше будет изменяться правописание, тем меньше абитуриентов выберут белорусский язык для сдачи единого государственного экзамена. Хотя бы это должно было останавливать реформаторов.
— Как вы можете объяснить, что газета “Звязда” использует иной вариант правописания, а не тот, который преподают в школах и вузах?
— Вы имеете в виду тот, который закреплен в словарях, учебниках и т. д.? Да, газета “Звязда” уже несколько лет как оторвалась от закрепленных правил. Дело в том, что она стала полигоном для обкатки проекта А. Подлужного, его элементов. Без всяческих постановлений, без всякого обсуждения. Насколько корректно так делать для главной правительственной газеты, выходящей на белорусском языке?
Считаю — это плохо, так быть не должно. Такая газета, такое издание не может быть испытательной площадкой для орфографических экспериментов.
— Существует “тарашкевица”, или классическое правописание, над которым работали в том числе и вы. Как вы можете охарактеризовать ситуацию, когда в школах и вузах изучают другой вариант правописания?
— Дело в том, что наша группа ничего не реформировала, а лишь суммировала тот опыт использования классического правописания с 1918 г., когда вышла грамматика Бронислава Тарашкевича. Таким образом, говорить, что мы что-то реформировали, что-то принципиально изменили, — нет никаких оснований. Ни одна из орфограмм, которые касаются собственно белорусского языка, собственно белорусской лексики, не была нами привнесена самочинно. Это все результат дальнейшего развития “тарашкевицы”.
Хорошо ли, что существуют два стандарта? Конечно, нехорошо. Но с другой стороны, не люди, пишущие “тарашкевицей”, положили начало этому разнобою. Реформа 1933 г., как всеми признано, была направлена на то, чтобы русифицировать белорусский язык, а через это приблизить белорусов к коммунизму. Эта реформа уже вбила клин между традиционным написанием, она уже положила начало вот этому дуализму. Потому как “тарашкевица” использовалась далее в Западной Беларуси, а это половина страны. А “наркамовка” не была принята эмиграцией. И таким образом “тарашкевица” жила всегда.
Конфликт — это плохо. Перед нами пример орфографического конфликта, языкового конфликта, но надо разобраться, кто инициировал этот конфликт, во имя чего он был инициирован. И я думаю, позиция тех, кто пользуется классическим правописанием, в нашем случае достаточно обоснованна.
— Сейчас школьники, люди, которые изучают белорусский язык, сталкиваются с разными вариантами написания. Очевидно, что это может помешать им при сдаче экзамена.
— Проблемы у школьников возникают не только после того, как они почитают “Нашу нiву”, выходящую “тарашкевицай”, но и на ином уровне — если они пользуются разными “наркамовскими” словарями. Дело в том, что последнее десятилетие шла ползучая реформа, постоянно накапливались изменения в “наркамовке”. Например, слово “тоннель”. В словаре Бириллы 80-х гг. написано “тунель”, а в словаре Булыки “Слоўнiк iншамоўных слоў” 1999 г. уже пишется “тунэль”. И несколько лет подряд подобные разнобои попадались в тестах, и нередко судьба абитуриента, его поступление или непоступление зависело именно от того, какую букву он напишет в данном случае. Оба словаря имеют статус официальных, академических серьезных изданий, но предлагают разные варианты... И это, кстати говоря, не единственное слово, таких разбежек — десятки. Уже есть такие проблемы. Они не дают спокойно спать абитуриентам.
Поэтому я думаю, что основная проблема для тех, кто изучает белорусский язык, сдает экзамены по белорусскому языку, как раз таится не в “тарашкевице”, а в ненормированности самой “наркамовки”. И вот это ползучее реформирование, которое проявляется в словарях, и фактически никем не утвержденное новое правописание уже практикуется на протяжении ряда лет в главной правительственной газете.
Все это говорит о том, что на самом деле есть большая проблема с правописанием белорусского языка. И это единственное, где я соглашусь с авторами постановления о реформе белорусского языка. Но во имя стабильности, во имя белорусского языка даже этот недостаточно упорядоченный и далекий от идеала официальный стандарт (“наркамовку”) я бы не трогал.
— Чем в основном отличается “наркамовка” от “тарашкевицы”?
— “Тарашкевица” более фонетичная, слова пишутся ближе к произношению. Она более ориентирована при передаче заимствованных слов на их звучание в языке оригинала. Наоборот, в “наркамовке” написание заимствованных слов увязано с написанием их в русском языке.
Справка "БР"
Белорусское правописание
На сегодня в ходу несколько вариантов правописания литературного белорусского языка. Тот, который изучается в школах и вузах, основан на правилах, установленных Постановлением Совмина БССР от 1957 г., которые несколько смягчили русификационный вектор правил белорусского языка, установленных в 1933 г. постановлением Совнаркома БССР, которые, в свою очередь, отменили на советской территории нормы "Беларускай граматыкi для школ", опубликованной в Вильно в 1918 г. Брониславом Тарашкевичем.
Однако советская власть в то время не распространялась на все белорусские земли, и там продолжали использовать грамматику Б. Тарашкевича. Политизированный же стандарт, в котором слова по-разному склоняются в зависимости от принадлежности к "прогрессивным" коммунистическим идеям и формациям или их противоположности, его оппоненты назвали "наркамовкой", а свой вариант — "тарашкевицей".
В годы второй мировой войны на оккупированной немцами территории Беларуси вернулись к некоммунистическому правописанию белорусского языка, представители белорусской интеллигенции пытались его развивать, а после возвращения советской власти продолжили его использование в эмиграции. В 80-е годы началось возрождение белорусской культуры в БССР и "тарашкевица" вернулась в Беларусь — правда, в основном в андеграундные и оппозиционные издания.
Был существенный разнобой в "ненаркамовском" правописании белорусского языка, звучали требования совершенствования "наркамовки" и очищения ее от политики, поэтому неоднократно предпринимались попытки разрешить вопрос правописания с помощью общественных и государственных комиссий. В 1993 г. Совмин создал Государственную комиссию по уточнению правописания во главе с Нилом Гилевичем, но уже год спустя она прекратила свое существование. Академии наук и Минобразования было поручено "до конца 1995 г. подготовить к изданию новую редакцию "Правiлаў беларускай арфаграфii i пунктуацыi" с приложением правил белорусской орфоэпии".
В 2003 г. группа ученых Института языкознания Национальной академии наук Беларуси во главе с его директором Александром Подлужным подготовила проект. Он не был опубликован, остался достоянием лишь экспертного сообщества и не был утвержден, но отдельные его элементы стали использоваться правительственным изданием — газетой "Звязда".
В то же время представители общественности широко обсуждали варианты современной нормализации "тарашкевицы", и в 2005 г. рабочая группа в составе Юрася Бушлякова, Винцука Вячорки, Змицера Санько и Змицера Сауки представили в качестве результата своей деятельности книгу "Беларускi клясычны правапiс: Збор правiлаў: Сучасная нармалiзацыя". Этот вариант правописания стали использовать газета "Наша нiва", журнал Arche, белорусская редакция радио "Свобода" и некоторые другие СМИ.
Помимо названных трех вариантов белорусского правописания, существуют менее распространенные авторские варианты и их комбинации, а также письмо латинскими и арабскими буквами.
