Два года актриса из Минска добивается наказания для омоновцев
Светлана Соколовская. Фото: ПЦ "Вясна".
Актрису Светлану Соколовскую избили на елке в новогоднюю ночь. Уголовное дело не возбудили «за отсутствием состава преступления» в действиях силовиков, но девушка с помощью адвоката продолжает отстаивать свои права, пишет "Солидарность".
Напомним, в ночь на 1 января 2018 г. Светлана Соколовская с друзьями по традиции пришла на новогоднюю елку к Чижовка-арене, где в это время проходил праздничный концерт. Сначала компания танцевала за ограждением, а потом решили подойти к ёлке. Сотрудник ОМОНа сказал Светлане и ее подруге, что концерт заканчивается через пять минут, и не пропустил их. По словам девушки, подруга возразила омоновцу, а в ответ услышала оскорбление. Сотрудники ОМОНа задержали ее подругу и парня. Желая разобраться в ситуации Светлана подбежала к автобусу, но вдруг один из сотрудников резко хлопнул дверцей автобуса, специально, чтобы ударить по руке. А затем она получила сильный удар по голове дубинкой и упала, потеряв сознание. В больнице скорой помощи констатировали закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга и ушиб кисти руки.
Позже от очевидцев Светлана узнала, что омоновец ударил ее дубинкой несколько раз. Актриса Светлана Соколовская – единственная из компании, которая была с ней в новогоднюю ночь на елке, решилась рассказать журналистам о том, что с ней произошло. Девушка считает: если бы не общественный резонанс, Следственный комитет не начал бы проверку по ее заявлению о неправомерных действиях сотрудников милиции.
В апреле 2019-го Светлане во второй раз отказали в возбуждении уголовного дела. Только недавно девушка и ее адвокат впервые смогли ознакомиться с тремя томами материалов проверки, которую проводил Заводской районный отдел Следственного комитета. В конце ноября Светлана Соколовская обжаловала отказ в возбуждении уголовного дела в прокуратуру Заводского района Минска.
– Я хочу, чтобы завели уголовное дело, и виновные понесли наказание, – говорит Светлана. – В материалах проверки я увидела фамилии омоновцев, которые дежурили в ту ночь на елке. Все их объяснения словно написаны под копирку. Такое ощущение, что писал один человек и просто давал на подпись всем остальным. Менялась только фамилия и место нахождения. Сотрудники ОМОНа не удосужились их переделать, чтобы выглядело правдоподобно.
Например, милиционер-водитель заявляет, что не видел меня в компании и никто к нему и его подчиненным не подходил. Какие подчиненные могут быть у водителя омоновского автобуса?
Согласно материалам проверки все опрошенные сотрудники ОМОНа, дежурившие в ту ночь на елке, Светлану не видели.
– Выходит, ничего не значат показания свидетелей, которые видели, как мне повредили руку при закрытии двери автобуса и ударили дубинкой по голове?
Светлана уверена: ситуацию могла бы прояснить проверка на полиграфе.
В рамках служебной проверки достоверность объяснений сотрудников ОМОН ГУВД Мингорисполкома не проверялась с помощью полиграфа. Начальник отделения психолого-технического обеспечения раскрытия преступлений криминальной милиции ГУВД Мингорисполкома Вавилов посчитал это невозможным, так как показания участников существенно отличаются. В документе говорится: «гражданские лица находились в состоянии алкогольного опьянения, что могло отразиться на восприятии ими окружающей обстановки и запоминания отдельных деталей событий».
– Сотрудники ОМОН при выполнении служебных обязанностей не были пьяны. Соответственно при проведении опроса с использованием полиграфа могли бы дать четкий ответ на вопрос, наносил ли кто-либо из них мне удар дверью служебного автобуса по руке и удар дубинкой по голове, – написала Светлана в жалобе на имя прокурора.
Девушка отмечает, что она и ее друзья, которые были с ней на ёлке, употребляли спиртное, однако находились в том состоянии, при котором каждый из них до настоящего времени четко помнит ход происходивших событий. Соответственно, никаких объективных препятствий к проведению опроса с использованием полиграфа не имелось, полагает Светлана. Наличие же существенных противоречий в объяснениях гражданских лиц и сотрудников ОМОН является не препятствием, а наоборот, веским основанием для проведения такого опроса.
– Все это время моя борьба заключалась в ожидании: проведения проверки, ответа из Следственного комитета, разрешения на ознакомление с материалами проверки. Сейчас я жду ответ из прокуратуры, которая должна решить: закрыть глаза на омоновский беспредел или попытаться помочь разобраться по закону.
Надежда умирает последней. Мне кажется, что все продвигается, но медленно.
Одного мы добились: сотрудников ОМОНа обязывают включать видеорегистраторы. Они и раньше должны были это делать, но теперь за невыполнение инструкции им грозят взыскания.
«А зачем вы ходили на новогоднюю ёлку, головы нет на плечах?»
Светлана признается: она думала, чтобы уехать из Беларуси.
– Я даже начала искать какие-то варианты в Москве или Петербурге... Решила остаться. Я коренная минчанка. У меня здесь мама, парень. Есть работа, квартира.
По словам Светланы, у нее нет доверия к власти:
– Мне кажется, что в любом другом месте у меня будет больше защиты, чем в Беларуси.
После инцидента на ёлке Светлана не испытывает страха, когда видит сотрудников милиции.
– Я научилась незаметно включать диктофон и видеокамеру в телефоне. Это вошло у меня в привычку: при конфликте с кем-то я включаю аудиозапись. Так я чувствую себя увереннее. Знаю, в случае необходимости я смогу воспользоваться записью.
Светлана больше не ходит ни на елки, ни на любые праздники в городе.
6 причин, почему актрисе, получившей дубинкой по голове, отказали в возбуждении уголовного дела
