Непрозрачность процедур, страдания родственников
Не смотря на взятые обязательства как члена Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) «предоставлять общественности информацию относительно применения смертной казни», все сведения о вынесенных и приведенных в исполнение приговорах являются засекреченными.
Общественности неизвестны имена расстрелянных и их количество. Государство лишь оперирует цифрами вынесенных приговоров, которые можно собрать в общую картину из разных ведомств — Министерства юстиции, МВД или Конституционного суда.
Также неизвестно, кому и за какие деяния смертная казнь была заменена на пожизненное заключение. Согласно данным СМИ, только за два года было помиловано 156 осужденных. Однако деятельность Комиссии по помилованию закрыта для общественности и неизвестно, на каких основаниях и в отношении каких лицп ринимается решение, нет ли злоупотреблений полномочиями или фактов коррупции этого ведомства. Правозащитница Ирина Толстик переписывалась с приговоренным к смерти Андреем Жуком, осужденным за убийство двоих инкассаторов СПК "Большевик-Агро", которые перевозили деньги для выплаты зарплат работникам сельхозпредприятия: «Это была короткая переписка, которая прекратилась после его быстрого расстрела. В своих письмах Андрей Жук рассуждал о границах справедливости смертной казни. Приводил примеры, когда одного за подобное преступление приговорили к 25 годам заключения, второго — к пожизненному заключению, а его — к расстрелу. Тем не менее, Андрей держался довольно стойко, зная о присуждении ему смертной казни, он себя не оправдывал и готов был понести любое наказание. У него осталось двое детей. Младшего, который родился, когда он сидел в тюрьме, Андрей не видел. Писал, что думал о детях и семье, никогда бы преступление не делал, да и не планировал никого убивать, видимо, от страха ...»
Общество должно осознавать, что вынесенный смертный приговор касается не только виновного, но и приносит жестокие страдания его родственникам. Согласно УК Беларуси, близкие и семья казненного лишены возможности похоронить родного человека и потом посещать его могилу — тела после смертной казни родным не выдаются, и место захоронения не сообщается. В свидетельстве о смерти в графе «причина смерти» ставят прочерк. По свидетельствам бывшего начальника минского СИЗО Олега Алкаева он «видел много страдания и истерик». В интервью Amnesty International также вспоминал и о страданиях обреченных — однажды в камере оказались два приговоренных к смертной казни, сначала повесился один, затем второй вынул его из петли и в ней же повесился. Дежурный поздно заметил, что происходит, и не успел их спасти. Тела самоубийц были переданы родственникам за два дня до даты, на которую было назначено исполнение приговора.
