Алесь Беляцкий: «Время бросило нам вызов. Мы его приняли»

Это интервью с Алесем Беляцким было записано в мае 2011 года. Оно делалось специально для будущей книги, посвященной 15-летию правозащитного центра «Вясна» -- одной из первых и на сегодняшний день, пожалуй, наиболее известной белорусской правозащитной организации. Через три с половиной месяца после этой записи Алесь оказался в тюрьме. Сейчас он, а вместе с ним – и все его родные, друзья, соратники и единомышленники ожидают суда. Таким образом, в свете событий этих последних месяцев все, сказанное известным правозащитником в майском интервью, воспринимается по-иному. Более того, не скрою, что лично мне как  автору сейчас жаль о некоторых вопросах, оказавшихся тогда не заданными.  С другой стороны, некоторые слова Алеся кажутся почти пророческими…         

-- Алесь, давайте вспомним, с чего начиналась «Вясна»? Как возникла сама ее идея?

-- «Вясна» начиналась с того, что всю весну 1996 года шли массовые акции. По разным причинам. И по причине так называемого заключения союзного договора с Россией. Лукашенко собирался его заключать с Ельциным как раз в апреле. Перед этим отмечалось 15 марта (День Конституции – Т.С.), затем 24 марта День независимости отмечался, причем большой демонстрацией, прошедшей по проспекту Независимости до Оперного театра и здания Белтелерадиокомпании на Красной, где требовали прямого эфира… Тогда уже были проблемы с информацией, с ее распространением.

И тогда было возбуждено уголовное дело за нарушение порядка. Это ничем не закончилось, но, тем не менее, 26 апреля на площади Якуба Коласа собралось 40-50 тысяч человек, которые пошли затем по проспекту до цирка и по улице Богдановича к Дворцу спорта, где были проведены митинги. Во время этой демонстрации милиция сначала перекрыла дорогу машинами, затем кордоны ОМОНа были, и все эти события сопровождались жестокими стычками с людьми. За тот день и вечер были арестованы более 200 человек, и было возбуждено очередное уголовное дело. В СИЗО поехали Ходыко и Сивчик как заявители этой акции.

И возник вопрос срочной помощи: по сбору информации, по распространению этой информации среди родственников. Ведь паника тогда была примерно такая, как позже мы видели в 2006 и в 2010 годах во время массовых задержаний. А тогда это было в первый раз.

Я хочу подчеркнуть, что фактически акции с 1988 года, когда были разогнаны "Дзяды", у нас больше не разгонялись. Были задержания, было какое-то вялое преследование, но так массово, и нагло, и жестоко -- это произошло в апреле 96-го года, когда Лукашенко, мне кажется, решил резко поднять уровень страха среди общественных активистов и вот такими действиями приостановить проведение массовых акций.

И в результате возникла эта группа людей, мы занялись помощью по сбору информации, по ее распространению. И материальной помощью: мы искали деньги, еду для тех, кто сидел по уголовному делу и на "сутках". В частности, мы нашли продукты. Один человек передал нам продовольствие, и мы потом его раздавали семьям репрессированных, например, семьям Ходыко и Сивчика. Это было не так много, но -- чем могли...

Группа эта работала около месяца примерно. Я напомню, что "закручивание гаек" шло по разным направлениям. В начале апреля был задержан и сидел в СИЗО Славомир Адамович. Возникла потребность также в помощи ему, так как мать его была пенсионерка, и на одном из митингов мы собрали сумму денег и передали ей -- на передачи для Славомира.

-- Действительно, я помню, в то время на акциях ходили люди с ящичками и собирали пожертвования для политзаключенных...

-- Да. Центральным направлением нашей работы стала помощь жертвам политических репрессий, сбор и распространение информации об этих репрессиях. Эта работа делалась на абсолютно добровольных началах. В то время я работал директором литературного музея Максима Богдановича, был секретарем Управы Фронта. Учитывая, что тогда Фронт был основной активной уличной силой, больше всего жертв было как раз среди активистов Фронта. И во время акций, проводимых Фронтом, людей больше всего задерживали и осуждали.

И в 97-м году работа наша продолжалась, к ней присоединились несколько девчат-волонтеров из моего музея -- например, Полина Степаненко… Постепенно мы расширяли свою деятельность и в 1997 году начали искать контакты в регионах, потому что понимали, что эти нарушения касаются всей Беларуси. Так оно и было.

Нам нужны были люди, которые были согласны работать в правозащитном направлении в регионах, и в течение 97-го года мы отстроили фактически республиканскую организацию. Но первая регистрация у нас состоялась 23 февраля 1998 года: мы зарегистрировали "Вясну" как минскую городскую организацию. И одновременно начали готовить документы для ее регистрации как республиканской организации. В 1999-м году мы зарегистрировали республиканскую организацию, которая существовала до 2003 года, когда мы были лишены регистрации за участие в наблюдении на президентских выборах 2001 года. С тех пор работаем фактически без регистрации. Мы уже три раза подавали документы на регистрацию, нам отказывали каждый раз в Министерстве юстиции -- в 2007-м, 2008-м и 2009-м годах. А в 2007 г. Комитет по правам человека ООН принял специальное постановление в нашу пользу, в котором утверждается, что ликвидация регистрации "Вясны" была незаконной, что мы имеем на нее право, а государство должно нам восстановить эту регистрацию, возместить наши потери.

Тем не менее, вот эта работа без регистрации -- она ​​существует, и она признана в мире. Мы получили несколько престижных международных премий, наград за правозащитную деятельность, даже в таких неблагоприятных условиях, как у нас.

-- Вы довольны тем, чего достигли за полтора десятка лет?

-- "Вясна" является членом Международной Федерации прав человека -- FIDH, а меня избрали вице-президентом этой организации, и второй срок я им являюсь. За это время у нас появилось очень много иностранных партнеров, потому что наша работа и вообще правозащитная работа во всем мире строится на интернационализме. Этот подход -- помощь там, где плохо. И благодаря этому мы увеличили эффективность своей работы, потому что у нас есть друзья в разных странах Европы и мира, которые помогают нам ставить вопросы Беларуси, например, в таких институтах, как ООН, как Совет Европы, Евросоюз. Благодаря этому интернациональному правозащитному сообществу мы фигурирует как значительная правозащитная сила, я имею в виду непосредственно ПЦ "Вясна". Нас воспринимают очень серьезно и к нам хорошо относятся. Благодаря этому мы решаем проблемы Беларуси на международном уровне.

За эти 15 лет мы расширили свою работу, и, кроме традиционных, у нас появились новые ее направления. К ним нужно отнести и наблюдение за выборами. Вот уже с 2000 года мы регулярно участвуем в наблюдении за выборами в Беларуси, а также принимаем участие в международном наблюдении. Представители «Вясны» ездили на избирательные кампании в разные страны, имеют международный опыт наблюдения за выборами в таких странах, как Киргизия, Азербайджан, Украина, Польша, Швеция, Сербия (теперь можно сказать, уже и Косово), Казахстан…Такой опыт международного наблюдения, конечно же, позволяет нам и сравнивать избирательные законы, условия проведения выборов в наших странах, поэтому мы проводим наше внутреннее белорусское наблюдение, я считаю, на высоком профессиональном уровне.

И еще одно направление, которым мы занимаемся -- это обучение правам человека, обучающие семинары. Причем по большей части эта программа направлена ​​на молодежь, наиболее понимающую, что такое права человека, и желающую получать такие знания. Так что объем работы довольно большой. Мы регулярно участвуем в международных правозащитных конференциях и различных мероприятиях, ездим на такие встречи в Женеву, в Брюссель, в Париж, другие европейские города, где доносим правду о ситуации с правами человека в Беларуси. Таким образом, даже не имея на сегодняшний день никаких отношений с белорусской властью (кроме того, что она после 19 декабря занимается дискредитацией правозащитников, методично и последовательно), тем не менее, наше влияние на эту власть очевидно. И даже последние заявления -- о возможном введении запрета выезда из Беларуси для политических и общественных оппонентов власти -- в разговорах чиновников показывают: нас воспринимают как реальную силу, с которой власть должна считаться.

Поэтому я, в принципе, доволен тем, что мы сделали за 15 лет. Мы очень много сделали для того, чтобы понимание прав человека стало необходимым. Во-первых, для активных политиков, для общественности Беларуси, для тех людей, которые, если вдруг ситуация изменится, будут ориентироваться на эти правила в своей жизни, в отличие от этой власти. Это очень важно. А второй момент, конечно, это то, что мы являемся важным фактором восприятия общественно-политической ситуации в Беларуси, поскольку наша правозащитная информация находится на достойном месте среди всей информации.

С другой стороны, конечно, есть определенная неудовлетворенность: основная цель, ради которой создавалась наша организация, еще не достигнута. Наоборот, в последние месяцы ситуация с правами человека усложнилась, страна еще дальше отошла от всяких цивилизованных норм поведения, и права человека упоминаются представителями властей исключительно в каком-то издевательском порядке. Сам Лукашенко их понимает исключительно как право на труд и право говорить на кухне с женой. Это, конечно, ужасно и вообще показывает очень низкий уровень -- культурный, цивилизационный -- сегодняшней белорусской власти. Поэтому нам предстоит еще много работать, и мы настроены на созидательную работу в ближайшее время.

-- За 15 лет мне довелось слышать очень много слов благодарности в адрес правозащитников, но в то же время я встречала и такие обвинения, что правозащитники никогда не отбывают «сутки», не бывают наказаны так, как те, кого они защищают. И что из-за этого правозащитники не понимают ясно того, что в действительности происходит с людьми в нашей стране. Как бы вы это прокомментировали? Я знаю, что вы сами попадали в изолятор по ул. Окрестина… а сейчас вообще фактически под уголовным делом (после предупреждений) ходите.  Какова же на самом деле степень опасности для самих правозащитников?

-- Опасность существует. Мы -- не политическая партия, мы не участвуем в политических процессах напрямую. Например, когда были выборы, мы не занимались этими выборами, мы осуществляли наблюдение. Это нейтральная деятельность, на которую и ориентировались  неправительственные организации, в частности, мы и Белорусский Хельсинкский комитет. Что касается акций, имеющих правозащитный характер -- вот здесь мы, конечно, принимаем активное участие. Не в политических акциях, а в правозащитных. Это и Всемирный день против смертной казни, так как мы всегда выступали и выступаем против смертной казни. Это касается и Дня Всеобщей декларации прав человека, который отмечается во всем мире, и мы в Беларуси также проводим в это время какие-то мероприятия. Это касается и других акций правозащитного характера. Я напомню, например, как в 1998-м году мы провели большую демонстрацию, направленную против неофашистов. Потому что в то время движение РНЕ набирало силу здесь, в Беларуси, и даже были случаи избиения людей по политическим мотивам. И мы провели эту огромную демонстрацию, на которую собралось несколько тысяч человек, сам митинг прошел на Октябрьской площади. В результате я получил 10 суток заключения как организатор этой акции. Можно гордиться, в принципе, ведь я получил "сутки" за антифашистскую акцию…

В последние годы мы также сталкиваемся с проблемами. Только за последние пять месяцев на офисе "Весны" уже трижды происходили обыски, была конфискована вся компьютерная техника. Также обыски проходили в наших отделениях в Молодечно, в Гомеле, в Гродно, в Речице. Это все говорит о том, что власти сейчас очень нервно реагируют на правозащитную деятельность и пытаются таким же образом, как политическим оппонентам и журналистам, заткнуть рты и правозащитникам. Я получил официальное предупреждение от Генеральной прокуратуры за деятельность от имени незарегистрированной организации. Это уже последний шаг перед возбуждением уголовного дела по 193-й статье -- за деятельность от имени незарегистрированной организации. Но, тем не менее, мы продолжаем свою работу, учитывая то, что наша работа имеет большой международный резонанс и может очень серьёзно, через влияние и давление международных организаций, повлиять на ситуацию в Беларуси.

Поэтому я бы не стал нас сильно делить по принципу якобы нахождения в каких-то более льготных условиях. Напротив, после 19 декабря так получилось, что, пока политические силы пребывают долгое время в довольно растерянным состоянии, когда снизилась политически активная деятельность, именно правозащитники и журналисты оказались в первом окопе борьбы за демократию и права человека в Беларуси. Недаром возбуждены уголовные дела против журналистов Почобута, Салея, и предупреждение мне зря было вынесено. Мы просто видим, что на сегодняшний день журналисты и правозащитники выполняют функцию этакой гражданской совести и занимаются чрезвычайно важным делом, а именно -- распространением информации среди белорусских людей: что же происходило на самом деле после 19 декабря и что сейчас происходит?

Власти боятся этой информации. Наши ненасильственные методы борьбы за демократию, за права человека являются для власти, как она считает, очень опасными.

-- Я знаю, что "Вясна" в рамках своей информационной деятельности издает несколько печатных изданий. Расскажите, пожалуйста, о них подробнее.

-- Прежде всего, нужно упомянуть о нашем бюллетене "Право на Свободу", который выходит вот уже с 1998 года и регулярно освещает ситуацию с правами человека в Беларуси. Он также вывешивается у нас на сайте. Здесь и наш сайт нужно упомянуть -- spring96.org, который на сегодняшний день ежемесячно посещают несколько десятков тысяч человек. Это достаточно много для таких узкопрофильных сайтов, как наш правозащитный сайт.

И это периодическое издание наших обзоров-хроник нарушений прав человека, которые также выходят с 1998 года. И если в 1998 году это была небольшая брошюрка на примерно 70 страницах, то в последние годы этот обзор всегда переваливает за 200 страниц мелким шрифтом, и он достаточно уникален, потому что никто из правозащитных организаций больше такого не делает. И фактически по этому обзору, по тем его 12 номерам, которые у нас вышли, если их изложить, можно оценить и понять весь драматизм той ситуации, которую переживает Беларусь, начиная с прихода к власти Лукашенко. Видно, как идет отчаянная борьба общественных активистов, демократических политических партий, просто людей неравнодушных с тоталитарным режимом за свободу и за демократию. И очень сильно это противостояние проявилось 19 декабря. Вот этот вал массовых репрессий показывает, насколько власти действительно боятся того, что они потеряют власть, и насколько они боятся активных людей. Они готовы применять любые средства и репрессии против них ради того, чтобы остаться у власти. Хотя мне кажется, что это очень неперспективный и даже опасный для этой власти путь...

Мы издаем и различные книги. Книги о судьбах заключенных у нас периодически появляются. И учебные пособия, и Всеобщая декларация прав человека. Те правозащитные брошюры, документы, которые являются актуальными сегодня для белорусских граждан.

-- Я помню книги издания "Вясны", которые касались не только непосредственно прав человека, но и значимых для общества событий. Скажем, был толстый том о трагедии на Немиге ...

-- Да, это была книга, подготовленная сотрудницами "Вясны" Полиной Степаненко и Татьяной Ревяко, посвященная этой трагедии, которая так и не была, по сути, расследована до конца. И виновные в этой трагедии не были наказаны. По прямому указанию Лукашенко фактически было дело спущено на тормозах. Но мы попытались посмотреть на события с точки зрения человеческой трагедии, неожиданной трагедии, случившейся у нас в Беларуси, и в этой книжке есть интервью о самом событии, и интервью родственников тех, кто там пострадал. Мне кажется, вот такая работа была...

-- Интересная и важная была работа. И нелегкая... Хотела еще задать личный вопрос. Вот вы, Александр Викторович, родились за пределами Беларуси. Потом долго жили на Гомельщине. Видели не только Беларусь в своей жизни. Ваша работа правозащитная базируется на общечеловеческих ценностях. Но при этом вокруг вас люди, разговаривающие по-белорусски, патриоты Беларуси. Что для вас все-таки превалирует: белорусское или общечеловеческое? Для власти правозащитники, которые разговаривают по-белорусски -- это однозначно "враги", оппозиция. С этим взглядом мне приходится иногда сталкиваться, когда я разговариваю с людьми…

-- Ну, для нашей власти и правозащитник, который говорит по-русски, также является оппозицией. Здесь, надо сказать, разницы большой не делают. Так сложилось исторически. А в общем, свою общественную деятельность я начал еще во времена Советского Союза, когда мы создавали так называемые неформальные объединения студенческой молодежи. Когда создавали подпольные группировки, ставившие перед собой несколько задач. Я имею в виду первую и вторую половину 80-х. В таком подпольном движении за независимость я с 82-го года фактически, с 20 лет. И тогда задача ставилась -- когда просматриваешь программные документы, это видно -- добиться демократической независимой Беларуси, в которой бы уважались права человека. Для меня очень важно тогда уже было понимание, что не может быть Беларуси без демократии и не может быть прав человека без Беларуси. Это для нас крепко связано. Это связано и исторически, потому что на протяжение последних уже нескольких сотен лет любые предыдущие власти целенаправленно уничтожали белорусов как народ. Они уничтожали белорусскую культуру. У нас были редкие периоды развития, и вообще, все, связанное с белорусскостью, развивалась очень непросто, в сложных условиях. Интеллигенция ополячивалась, русифицировалась. Мы сейчас видим, что этот процесс русификации продолжается и сегодняшними властями как наследниками бывшего советского режима, который также угнетал все белорусское. Поэтому для нас принципиально важно поддерживать белорусский язык, поддерживать белорусскую культуру. Этим самым мы также выражаем свой правозащитный взгляд на право белорусов иметь и развивать свою культуру и свой язык. Ведь у нас ситуация достаточно катастрофическая. Я скажу, даже касаясь только нашей работы: на сегодняшний день на белорусский язык не переведен ни один кодекс. Ни Уголовный кодекс, ни административный... И что должно делать белорусское государство, которое декларирует официально двуязычие и официальную государственность белорусского языка? Этих документов, на которых базируется фактически всё судебное производство, судебное делопроизводство -- их нет! И это показывает пренебрежительное отношение белорусской власти к белорусскому языку, с чем я абсолютно не согласен. Поэтому и с этим связана моя позиция.

Кроме того, я начинал свою работу в литературном музее Максима Богдановича и как литературный критик имею литературные, критические статьи, эссе исследовательского плана. Я являюсь членом Белорусского союза писателей, членом ПЕН-центра. К сожалению, не имею достаточно времени, чтобы заниматься личным творчеством... Был в свое время председателем общества молодых литераторов «Тутэйшыя», члены которого являются сейчас ядром белорусской литературы. Кстати, в этом году будем праздновать 25-летие со дня образования "Тутэйшых", уже 25 лет прошло. Как раз в декабре 1986 года мы основали эту организацию. Вот поэтому моя жизнь неразрывно связана с белорусским языком. Хотя учил я его после русской школы, фактически, только в университете выучил, но, тем не менее, заговорил в 20 лет и вот уже почти 30 лет последовательно и почти повсюду в Беларуси стараюсь говорить по-белорусски. Фактически это не просто язык, это моя гражданская позиция, это мой взгляд на процессы, связанные с уничтожением белорусского языка и белорусского культуры в Беларуси. Такова моя гражданская позиция -- напомнить об этом, вот и все.

И моя жена говорит по-белорусски, сын говорит по-белорусски, поэтому у нас он является языком семьи.

-- Скажите, пожалуйста, легко ли было находить единомышленников, не только в плане языка, конечно, но и в плане понимания важности прав человека? За время существования организации кто-то приходил, кто-то уходил. В самом начале было тяжело?

-- Создание «Вясны» было нашим ответом на тот вызов, который время поставило перед нами. Начиналось время массовых и непрекращающихся репрессий, которые длились уже годами и теперь более десятилетия тянутся. Мы приняли этот вызов. Мы ответили на него созданием правозащитной организации. Кстати -- не одной. Есть еще у нас несколько активных правозащитных организаций. Сама ситуация подтолкнула активных и неравнодушных людей к созданию таких организаций либо сотрудничеству с ними. Время требовало таких организаций, и они возникли. Хотя надо сказать, что первая правозащитная организация возникла в 1988-м году. Темой, которой занимался "Мартиролог Беларуси", были репрессии 30-50-х годов и тема декоммунизации. Мы пытались открыть глаза людям, чтобы они увидели, что на самом деле представляет собой советский коммунистический режим. И какие жертвы, какие преступления были совершены за время правления этого режима, и как скрывали это от людей, не хотели признаваться в этом. Мы это старались показать, может быть, не до конца, к сожалению, это сделать успели. Но в любом случае -- стремились к этому.

Как известно, сильное преследование всех и вся в гражданском обществе значительно ограничивает рост этого самого гражданского общества Беларуси. В том числе это касается и правозащитных организаций. Многие люди опасается открыто сотрудничать с нами. Но в то же время достаточно и таких активистов, которые согласны работать, которые работают уже не один год. Поэтому у нас ситуация не самая худшая. Я скажу, что за это время и юристы, и общественные защитники, которые не имеют юридического образования (как я, например) достигли уже достаточно высокого уровня профессионализма. На самом деле мы уже можем и знаем, как решать те проблемы, которые мы можем решать. И еще лучше понимаем, что нужно  всему белорусскому обществу для того, чтобы изменить ситуацию с таким плохим состоянием прав человека и с тем, чтобы принципы уважения прав человека легли в основу общественной жизни и общественного устройства в Беларуси, что очень важно на перспективу.

-- А что для этого нужно?

-- Очень многое. Для этого нужны комплексные изменения -- и в государственном устройстве, и во взаимоотношениях государства с людьми в Беларуси. У нас есть хорошие примеры стран, которые перешли от тоталитарного строя к демократическому. Это наши соседи Литва и Польша (выделено мной – Т.С.), это Словакия и Чехия. И сейчас в переходном периоде находятся балканские страны. Дело в том, что Европейский Союз развил и разработал достаточно высокие стандарты уважения к правам человека -- для того, чтобы уважение прав человека вошло в юридическую базу, практически во все законы, которые существуют на сегодняшний день в странах Европейского Союза. И нам тоже надо стремиться к этому. Здесь не нужно выдумывать никакой свой «велосипед». У нас есть очень хорошие примеры и того, как переходить из тяжелой ситуации в лучшую, и как это развивать дальше, когда она становится лучше.

На сегодняшний день мы вынуждены догонять европейские страны. Хотя, занимаясь историей правозащитного движения и прав человека в Беларуси, я точно знаю: были такие времена в конце ХVIII века, когда Беларусь шла буквально чуть ли не впереди всей Европы по почитанию, по уважению, по пониманию значения прав человека и по внедрению этих прав в реальную жизнь. Я имею в виду и первую Конституцию 1793 года, которая касалась Беларуси. Фактически, мы шли за Францией след в след. Но на то время Франция была бастионом демократизма, бастионом распространения демократических идей по всему миру. А Беларусь, которая входила тогда в Речь Посполитую и была центральной частью, сердцем Великого Княжества Литовского, являлась одной из передовых стран. И потеря нашей независимости была показателем борьбы абсолютистских монархий, которые задушили Речь Посполитую. Именно по той причине, что боялись распространения демократических идей на свои страны.

Но это было давно, сейчас ситуация иная, но не безнадежная. Я очень оптимистично смотрю вперед и думаю, что ежедневная непростая работа белорусских правозащитников будет значительным вкладом в изменение ситуации в Беларуси -- может быть, и в самое ближайшее время.

-- Встречаются ли среди госслужащих в Беларуси люди, которые понимают важность соблюдения прав человека?
 
-- Встречаются, но боятся особенно высказывать свою точку зрения на этот счет. Это зависит от многого. Зависит от того, был ли человек, например, за границей, может ли сравнить уровень свободы на своем личном примере: вот как оно за границей и как здесь, в Беларуси. Имеет ли человек высшее образование, молодой человек или старый... То есть -- учился он в советской школе еще по советским канонам или все-таки в более демократической белорусской школе, которая была в 90-е годы. Вот этот комплекс всех составляющих формирует позицию человека по тому или иному вопросу. Хотя случаи бывают очень разные. Бывают люди, которые чисто интуитивно ориентируются на уважение к правам человека, не имея никакого образования. А бывают очень образованные люди, которые сознательно топчут эти права по материальным или карьерным причинам, которые занимают разрушительную, заведомо враждебную позицию в отношении прав человека. Это все по-разному, но я бы отметил, что за 15 лет работы в обществе не только среди политически активной прослойки, но в целом  изменилась ситуация. Люди больше понимают, что такое права человека, и с большим уважением к ним относятся. И права человека являются одной из жизненных ценностей, которые бы они хотели иметь. Ведь каждый хочет жить безопасно, каждый хочет, чтобы суд судил справедливо и чтобы суды были нормальные. Никто не выступает за плохие условия содержания в тюрьмах, так как все знают, что жизнь складывается по-разному. Туда попадают и знакомые, и родственники, и сам можешь попасть. Никто не хотел бы, чтобы места заключения напоминали концлагеря, все хотели бы, чтобы там было лучше. Так что, несмотря на сопротивление белорусских властей, настроение людей, сама структура белорусского общества меняется в лучшую сторону.

Беседовала
Татьяна Снитко