Отвечать придётся
В этом уверена молодежная активистка Татьяна Тишкевич, которая была задержана во время проведения акции протеста предпринимателей и провела 20 суток ареста по обвинению в нарушении сразу двух статей административного кодекса. О том, как все происходило, она рассказала корреспонденту интернет издания Джинс-За свободу:
Пока мы шли к площади Независимости, в том числе и по проезжей части проспекта, милиция не предпринимала никаких действий, чтобы помешать шествию. Видимо, боялись. Позже, когда люди рассредоточились по площади Независимости, уже начались задержания. Хватали только тех, кто вышел из основной группы участников акции. Так удалось задержать нескольких человек.
Действия милиции приняли совсем другой оборот когда люди стали расходиться. Мы шли довольно большой группой с площади Независимости в оцеплении сотрудников милиции, которые избивали тех людей, которые находились ближе к ним. Потом, уже в районе универмага "Центральный" начались массовые задержания. Несколько спецназовцев набрасывались на одного человека, избивали и валили на землю. Меня схватили впятером и вбросили на пол автозака, где уже лежали несколько задержанных. Особо отличились сотрудники в масках – они продолжали избивать людей внутри машины. Когда зачистка закончилась, спецназовцы продолжали наносить удары ногами по людям, которые лежали на полу.
Нашу группу доставили в РУВД Центрального района, о судьбе других, как и об общем количестве задержанных мы тогда ещё не знали. Нас поставили на коридоре лицом к стенке. Многие были избиты, на одежде некоторых – следы крови. Сотрудники милиции стали спрашивать наши фамилии. Когда дошла очередь до меня, я попросила представиться тех людей, которые меня задержали. В ответ мне сказали зайти в кабинет. Когда я вошла, то сразу получила удар в лицо, а мгновеньем позже – удар сзади по затылку. У меня вырвали рюкзак, вывалили все вещи на стол. Успокоились они только тогда, когда нашли мой паспорт.
Все задержанные были обвинены в мелком хулиганстве. В частности, мне было предъявлено обвинение в том, что я «угрожала всему личному составу РУВД Центрального района».
Ночь мы провели в тюрьме на Окрестина. Было очень холодно, поспать практически не удалось. Разбудили нас в восемь часов утра следующего дня и увезли в РУВД. Там я узнала, что на нас составили ещё по одному протоколу.
В суд нас привезли только к часу дня. Меня судили почти последней и приговор в 20 суток ареста не стал большой неожиданностью. Во-первых с РУВД Центрального района у меня давно сложились натянутые отношения, а во-вторых, очевидно им нужно было время, пока пройдут следы от побоев. К тому же, во время судебного заседания, чувствовала я себя очень плохо из-за избиений и голода.
С помощью адвоката удалось вызвать скорую, однако пользы от этого было немного. Во время осмотра доктора испуганно озирались на милиционеров, а перед тем, как что-то решить, долго советовались с начальством. В результате, нам всем объявили, что мы здоровы.
С момента задержания прошло уже более суток, но за это время во рту не было не крошки хлеба. Только благодаря настойчивости друзей, которые пришли поддержать нас в суд, удалось получить бутылку воды.
Вечером, уже в Центре изоляции правонарушителей мне снова вызвали скорую. Меня отвезли в больницу скорой помощи в сопровождении сотрудников милиции. Врач осмотрел меня и сказал, что у меня черепно-мозговая травма. Однако после консультации с моими конвоирами диагноз изменился на «повреждение мягких тканей головы». В тюрьму меня вернули примерно в 22.00. Первой, кого увидела в камере, была Полина. Естественно, я обрадовалась, что будем вместе. Девчонки тоже были рады, что со мной всё в порядке.
Однако уже через пять дней нас рассадили. Видимо, не понравилось то, что из нашей камеры периодически, особенно по вечерам, слышались песни и смех. Действительно, скучать не приходилось, ведь даже в тюрьме есть чем заняться - разговоры с сокамерницами, анекдоты, житейские истории. Практически ежедневно получали передачи от друзей, которые остались на свободе. Конечно, хватало и неприятных новостей об арестах наших товарищей, в том числе, Паши и Макса, которых задержали на акции с нашими портретами. Но солидарность согревала холодную камеру и давала силы для того, чтобы выдержать непривычно долгий арест. Особенно приятно было вечером 16 января услышат звуки фейерверка, – мы сразу поняли, что эти залпы были в нашу честь.
Большую часть срока я провела с незнакомыми людьми в камере №14. Кто-то сидел за драку, учиненную в пьяном виде, были те, кто сидел за воровство. Как я поняла из разговоров, среди них были и такие, кто отбывал сроки заключения за криминал. В этой камере было ещё холоднее, и я сильно простудилась. Возможно, это был бронхит или воспаление легких. Медсестра мне давала таблетки, от которых сильно болел желудок. Несколько раз я просила вызвать врачей. Но мне отказывали. Однажды, выйдя от медсестры, я услышала, как та шепчется с надзирателем: «Может, вызовем ей скорую, нам ведь потом отвечать придётся». Врачей я так и не дождалась, спасибо друзьям, которые передали мне таблетки, после которых стало получше.
То, что они понимают, что отвечать придёться, - это хорошо. Главное, чтобы не забывали об этом. И знали, что каждым арестами, холодом и издевательскими условиями содержания они не просто проводят подготовку участника сопротивления и укрепляют нашу солидарность и решительность. Они также воспитывают в каждом из нас сладкое и приятное чувство того, что будет, когда мы поменяемся местами. И уже сейчас побаиваются скорого прихода этого момента. Это радует. Ведь отвечать придется.
Наконец наступили долгожданные 20-ые сутки ареста. Неожиданно, днём, на четыре часа раньше положенного времени дверь камеры открылась и дежурный сказал «Тишкевич, с вещами на выход». Поначалу подумала, что меня перевезут на Володарку, ведь несколько раз до этого государственные СМИ угрожали уголовным преследованием участников акции, но потом стало понятно, что они просто решили меня пораньше освободить, чтобы встречающие не устраивали митинга у входа в тюрьму. Лишать такой радости наших мне совершенно не хотелось, поэтому я настаивала на том, чтобы досидеть срок до конца. Видели бы лица ментов в это время – наверное, это первый случай в их практике, когда заключённый отказывался выходить на свободу! Меня буквально вытолкали за двери стакана, вслед за выброшенными вещами.
Встречу сорвать не удалось, и первое, что я увидела за стенами тюрьмы, – это были радостные и немного удивлённы лица наших. После 20 дней разлуки было особенно приятно видеть знакомых и друзей, активистов JEANS и участников других молодёжных организаций. Ведь одним из важных следствий многочисленных арестов было то, что десятки молодёжных активистов и предпринимателей смогли вместе обсудить важные проблемы во время отсидки и договориться о дальнейшем сотрудничестве. Поэтому, не смотря на пыточные условия содержания, на свободу мы выходили намного более сильными и уверенными в себе.
