Интервью Ирины Козулиной интернет-изданию Euramost.org
Ирина Козулина:
«Муж говорит, что о покаянии не может быть и речи»
Скоро будет год, как «закрыли» экс-кандидата в президенты Александра Козулина. Корреспондент Euramost.org беседует с женой Александра Владиславовича, Ириной Козулиной, которая рассказала, как их семья прожила этот год, как сейчас себя чувствует Козулин, и на что они надеются.
– Ирина Ивановна, через пару дней будет ровно год, как арестовали Александра Козулина? Знаю, что для вас этот год был тоже безумно трудным...
– Самое тяжелое – это период неопределенности. Перед судом, когда тебе со всех сторон дают разную информацию, начиная от того, что дадут срок на полную «катушку» и до «не волнуйся – все будет хорошо». Когда сердце рвется и хочется верить в лучшее, но понимаешь, что может быть хуже – эти вот неопределенность и безысходность очень тяжело переносятся. Даже, когда суд огласил приговор, и то стало легче.
– А в период голодовки мужа?
– Вы знаете, у меня была какая-то внутренняя уверенность, что все будет хорошо, потому что я не верила, что он будет голодать до последнего. Я хорошо знаю его потенциал и считаю, что он еще очень многое должен сделать в нашей стране. Хотя в последние дни голодовки – 49-й день, 50-й – я просыпалась и у меня натуральным образом шевелились волосы на голове. Потому что умом понимаешь – столько продержаться практически невозможно. Что только за счет идеи, за счет духа, Бога можно выдержать такой срок. Я каждый день надеялась на какое-то чудо, и оно произошло.
– Александр Владиславович удовлетворен результатами своей акции?
– Я не спрашивала у него об этом, но задала вопрос: «Неужели, если бы американцы не подняли белорусский вопрос, ты бы на самом деле умер?» Он ответил: «Я для себя решил – если я на этой земле еще нужен, то Бог спасет меня, если нет – значит, миссия моя закончена». Теперь он говорит, что надо действовать дальше, опять продолжать контакты с Советом Европы по поводу нарушения прав человека в Беларуси. У него много всяких планов, он мне сделал целую выкладку – кому и чего передать, сказать.
– Ирина Ивановна, а как дети – Юлия, Ольга – пережили этот год?
– Очень тяжело переносит разлуку старшая, Ольга. Александр всем пишет отдельные письма, и Оля, когда читает их, просто умывается слезами. У них очень крепкая духовная связь, и все, что пишет папа, Оля воспринимает для себя как истину в последней инстанции. Они и Владу, внуку нашему письма читают. Тот, если мы, допустим, тащим какой-нибудь тяжелый мешок, вцепится в него и говорит: «Дедушка ведь писал, что я должен быть вашим защитником и помощником». Юлия, младшая наша дочь, постоянно рядом со мной, поэтому ей, может быть, немного легче.
– Письма из тюрьмы приходят часто?
– К сожалению, нет, но, наверное, это связано с тем, что муж очень много пишет разным людям.
– Ирина Ивановна, недавно председатель Верховного суда Беларуси Валентин Сукало заявил, что он не исключает возможного досрочного освобождения Александра Козулина. Сами-то вы в это верите?
– Я думаю, что это просто говорильня. Нужно было запустить в информационное пространство такие рассуждения, чтобы немного «замутить» информационное поле. Лично я никаких действий после таких заявлений не ожидаю.
– Александр Владиславович тоже, наверное, не особо надеется на условно-досрочное освобождение?
– Безусловно. Тем более, что в заявлении особо ничего и не сказано об освобождении. Может быть, возможно, при условии...
– Нужно покаяться...
– О покаянии Козулин вообще не ведет речь. Чтобы муж писал какие-то покаянные письма – это нонсенс и этого никогда не будет.
– Но адвокат будет обжаловать решение суда?
– Поступит обжалование в Верховный суд, но это стандартная процедура, которую мы должны пройти для того, чтобы затем выходить на международные суды. И хотя последние дела рассматриваются достаточно долго, это бюрократическая процедура, но наша жизнь гораздо дольше. Нюрнбергский процесс тоже ведь не сразу был.
– Ирина Ивановна, как сейчас здоровье Александра Козулина? Как проходит выход из голодовки?
– Когда я последний раз съездила к нему на свидание, то немного успокоилась. Муж в бодром состоянии духа и даже достаточно закален. Когда гуляли по улице, мы, в теплых сапогах и дубленках, замерзали, а он, в легкой куртке и тапках, прогуливался и говорил, что ему не холодно. И еще меня поразило – даже там, в тюрьме, он с такой активностью интересуется всем, что происходит на воле, что невероятно. И я поняла, что он себя совершенно не отделяет от свободы – он часть ее, только физически не может оказаться на этой самой свободе. Но всю информацию муж получает, и, насколько возможно, сам передает сюда.
– Александр Владиславович не работает?
– За три дня до нашего приезда он только начал двигаться и ходить. По его словам, до этого ему практически все время приходилось лежать. Выход из голодовки был безумно трудным. Он даже не мог себе представить, что сама голодовка – это просто мелочь по сравнению с выходом из нее. Сейчас организм специфически принимает разные продукты и, кроме того, муж говорит, что постоянно чувствует огромное чувство голода. Только поешь – снова хочется. И надо постоянно держать себя в руках, потому что много есть нельзя, а сама борьба с голодом, конечно, выматывает очень сильно.
– Он пока питается в режиме выхода из голодовки?
– Да, пока у него диет-питание, и в общую столовую он не ходит. Сам себе каши варит и прочее. 15 февраля взяли анализ крови, и врачи посчитали, что диетический режим должен быть продлен до 1 марта. Затем он должен будет ходить в столовую, и это, безусловно, будет ужасно. Еще до голодовки его желудок с трудом переносил тюремную пищу, а что будет теперь... Честно скажу, я этого очень сильно боюсь.
– Сергей Скребец, который отбывал наказание в колонии вместе с вашим мужем, говорил, что осужденных ограждают от общения с Александром Козулиным.
– Да муж как-то не жалуется на это. У него есть книги, через Департамент исполнения наказаний я получила разрешение и переслала Александру в колонию DVD-плейер. Недавно вот отправила ему фильм «Площадь» Юрия Хащеватского и фильм, который по мартовским событиям 2006 года сделал Олег Волчек. Не знаю только, получил ли он их... Так что, жизнь идет, не стоит на месте, жизнь рассудит – кто прав, кто виноват.
