"Мне постоянно снится задержание". История бывшей политзаключенной Натальи Кукишевой
Политзаключенную зубную докторку из Орши Наталью Кукишеву задержали сотрудники КГБ осенью 2021 года по "делу Зельцера". Но в итоге приговорили на два года колонии за комментарии о Лукашенко. Полностью отбыв наказание женщина вышла на свободу, где столкнулась с угрозами от участкового в сторону семьи. В результате бывшая политзаключенная продала дом и вместе с семьей уехала из Беларуси.
Наталья откровенно рассказала "Вясне", как в беларусских тюрьмах издеваются над женщинами и в каких нечеловеческих и уничижительных условиях им приходится сидеть. Как политзаключенную пенсионерку Эмму Степуленок заставляли становиться на корточки, как во всей камере у женщин началась менструация, а надзиратели не выдали ни одной прокладки. Как в камере по радио ежедневно включали "стендапы" Лукашенко, а тюремный психолог вместо помощи рассказывал о методичках революций. А также Наталья поделилась, как сохраняла психологическое здоровье в колонии и что ей снилось на свободе.
- Наталья Кукишева. Здесь и далее фото из архива героини
"Надо было меньше писать в интернете"
"Когда я увидела по телевидению новость о смерти Андрея Зельцера и сотрудника КГБ, то сначала не поверила. Это было вечером на работе. Подумала, что это какая-то очередная постановка. Уже дома в одном из телеграм-каналов мне попалась статья с соболезнованиями от Ивана Тертеля (председатель КГБ Беларуси) семье умершего кгбшнкиа. В конце было написано "Работайте, братья". Я возмутилась, как это "работайте", когда убиты два человека. Я написала: "Работайте, братья". Это как?". А также добавила, что ролик, похоже, записан для сомневающихся ментов. И что у кого-то "подгнивают орешки".
Наталья говорит, что ее комментарий касался не содержания видео, а обстоятельств его публикации.
"Оно появилось в 18 часов на Первом беларусском канале, который смотрят, в том числе и дети. Позже, когда меня посадили, мы смеялись всей камерой над комментариями, за которые нас задержали".
Ночью того же дня женщине позвонили и попросили подъехать в квартиру по месту регистрации. Якобы дверь взламывали неизвестные. По приезде Наталью задержали сотрудники КГБ.
"Силовик спросил, пишу ли я в интернете. Показал мой распечатанный комментарий и сказал, что надо было меньше писать в интернете".
"Пи*дун плешивый". Комментарий не был адресован ни одному из погибших
"Сначала меня возили на опрос и в милицию. Но из-за сильного стресса эта поездка полностью выпала из памяти. После освобождения, когда я становилась на учет, милиционер сказал, что помнит, как меня задерживали. Я запомнила только, как осматривали мой рюкзак. Это такая посттравматика, что я даже сейчас не помню ничего из того эпизода".
В КГБ с Натальей записали "покаяльное" видео и говорили писать "извинения на имя Тертеля". Она объясняла сотрудникам КГБ, что ее комментарий не был адресован ни одному из погибших. И что она не понимает, за что ее задержали. Кгбшники давили на женщину, чтобы она признала, что якобы ездила на митинги в Минск. А также вменяли в вину, что на работе она высказывала свою политическую позицию. Кроме Натальи, на допросы вызвали ее сына и мужа.
"Позже результаты лингвистической экспертизы моего комментария о Зельцере показали, что по нему невозможно определить, что я имела в виду. Но меня осудили за два других комментария о Лукашенко в тг-каналах "Беларусь головного мозга" и "Чай с малиновым вареньем": "тварь" и "пи*дун плешивый".
Наталья долго спорила со следователем на одной из встреч из-за того, что изначально ей вменили в вину "разжигание иной социальной розни" (ст. 130 УК).
"Если, например, на улице избивают человека, я подхожу заступиться. И мне не важно, кем работает тот, кто избивает, учителем или милиционером. А тут оказывается [в "деле Зельцера"], если он мент, то значит его нельзя было осуждать. По моему мнению, наоборот, ситуацию усложняет то, что он в форме", – размышляет собеседница.
Но в итоге "разжигание иной социальной розни" в окончательном обвинении не предъявили, а оставили только "оскорбление Лукашенко" (ч. 1 ст. 368 УК). Наталья боялась, что после освобождения ее могут повторно осудить по отмененной статье.
У всей камеры началась менструация. Надзиратели не выдали ни одной прокладки
Сразу после задержания некоторое время Наталью удерживали в ИВС на Окрестина. Она описывает, в каких жестоких и нечеловеческих условиях там находилась. В 2-х местной камере женщина сидела с 16 другими задержанными. В камере не закрывался туалет и не выдавали туалетную бумагу. Было очень холодно, так как не работало отопление. Спать приходилось на полу, некоторым – сидя. Вместо подушки женщины использовали буханку хлеба.
Заключенных женщин постоянным унижением доводили до истерики. Во время менструации приходилось с криком выпрашивать прокладки, говорит Наталья.
"Однажды из-за стресса у всех женщин в камере в один день началась менструация. Но сотрудники изолятора не выдали нам ни одной прокладки".
"Если заболеете, никто вас лечить не будет"
Когда к камере подошла женщина-медик, задержанные начали ей жаловаться, что вся камера заболела, простудилась. Им выдали лишь несколько таблеток от простуды и начали очень активно мыть хлоркой пол в коридоре.
"Наверное, они боялись от нас заразиться", – считает женщина.
Наталья говорит, что такая же ситуация была и в жодинской тюрьме. Там с ней в одной камере сидела политзаключенная пенсионерка Эмма Степуленок.
"Эмма Антоновна лежала три дня подряд и даже не могла подняться, так как сильно кружилась голова. Я на нее смотрела и думала, что она не выживет. Никто ничего не лечил.
Во время одной из проверок стало плохо сокамернице Алёне. Она упала в обморок на пол. Проверяющие не прикасались к ней, сказали, чтобы мы сами поднимали. Пришел врач, дал таблетку и сказал через три часа подниматься. Никакого обследования никто не делал".
Вместе с собеседницей сидела женщина, которая застудила мочевой пузырь и не могла сходить в туалет. Но она так и не добилась лечения.
"В камере Жодино была сломана оконная рама, и постоянно дул ветер. Мне сквозняком продуло ухо. Никто, конечно же, ничего не лечил. Нас сразу предупредили: "Если вы заболеете, то должны понимать, что никто вас здесь лечить не будет".
"Во время ночной проверки девушка спросонья упала со второго яруса"
В течение ночи – в 24 и 3 часа – камеру, где сидела Наталья, будили на проверку.
"В 22 часа отбой, в 24 уже будят на проверку. Спать не давали ни днем ни ночью. Пока все 14 человек поднимутся и сдадут рапорт, пока уснешь, уже снова в три ночи будят на проверку. В шесть подъем".
Во время таких проверок требуют мгновенно слезать с кровати. Заключенные не успевают проснуться и рапортуют сквозь сон. Одна девушка спросонья упала со второго яруса и получила большой синяк на спине.
"На следующий день к камере подошел охранник и сказал: "Если вы даже руку сломаете, никто ее лечить не будет".
Одна девушка из-за стресса и усталости во время рапорта вместо своего имени сказала "Кузьма Черный". Она впоследствии даже не помнила, что ее будили".
За пыль на полу отправляли в карцер. Витебское СИЗО
Еще когда Наталью этапировали из жодинской тюрьмы в витебское СИЗО, она ждала в так называемом "стакане" – распределительной камере. На дверях ручкой кем-то был написан список колоний и СИЗО с жесткими условиями. Последним в списке было витебское СИЗО, говорит Наталья.
"Уже тогда я понимала, что в витебском СИЗО будет жестко. Там, конечно, ремонтик: повсюду кафель, нормальные унитазы. Но там абсолютно другое отношение к политзаключенным. Например, во время уборки к нам приходил проверяющий, надевал черную резиновую перчатку и проводил пальцем по углам. Если на перчатке оставалась пыль, на тебя писали рапорт. На завтра ты еще раз дежуришь, и если снова находят пыль, тебя отправляют в карцер. В жодинской тюрьме было гораздо проще".
Женщины выпрашивали у надзирателей туалетную бумагу и прокладки
В жодинской тюрьме заключенных ставили в уничижительное положение. Им приходилось буквально выпрашивать элементарные средства личной гигиены: туалетную бумагу и прокладки. На день приносили только два чайника горячей воды, говорит Наталья. Ее частично использовали для горячих напитков и стирки.
Ситуация затруднялась еще и тем, что продольными работали только мужчины. Сотрудницы приходили только на личный осмотр, рассказывает собеседница.
"Сразу после заселения нам один раз выдали пакет с зубной щеткой, пастой, рулоном туалетной бумаги и пачкой прокладок. Сказали, что это вам на месяц, как хотите, так и пользуйтесь. Что такое рулон туалетной бумаги на месяц? Его не то, что на месяц, а на две недели не хватит. Мы начинали выпрашивать бумагу еще днем. Вечером могли принести немного со склада. За вечер камера все использует, и на утро снова начинается выпрашивание.
Приносили 2 литра кипятка на 14 человек. Этого совсем не хватало. Утром мы делали себе горячие напитки, а вечером мылись. Когда начали выдавать туалетную бумагу, то во время проверок сотрудники СИЗО ее разматывали по всей камере".
Как рассказывает Наталья, во время регулярных проверок в камерах надзиратели больше издевались над заключенными, чем действительно искали запрещенные вещи. В условиях плохой гигиены путали личные вещи заключенных, которые впоследствии сложно было отыскать.
"Они нам выворачивали рукава в одежде, снимали с подушек наволочки и вместе с одеждой сбрасывали все в одну кучу. Там и так с гигиеной довольно плохо, а после таких проверок становилось еще хуже.
У нас на каждую было по одной чашке, из которой мы и мылись и пили. Чашки никак не обозначены. Во время проверок также было невозможно найти свою. После ты берешь эту чашку и не знаешь, кто из нее мылся и как. А девочки все разные, одна помоет получше, другая – хуже. Эти моменты для меня были очень сложными".
"Одной рукой прижимает голову к стене, а другой тебя общупывает"
Наталья описывает, как происходили регулярные досмотры. Задержанных выводили из камеры на коридор, ставили на растяжку, а некоторых избивали за недостаточно широко расставленные ноги.
"В коридоре нас ставили лицом к стене. Надзирательницы клали дубинку на плечи и начинали по нам хлопать. Одной рукой с дубинкой надзирательница прижимает твою голову к стене, а другой тебя общупывает.
Чтобы мы шире расставляли ноги, надзирательницы били нам ботинками по стопам. Женщинам пожилого возраста и низкого роста было очень трудно стоять в такой позе. Рядом со мной стояла заключенная, у которой был артрит. Она не могла так широко расставить ноги. За это ее со всего размаха сильно ударили по ноге. Женщина чуть не упала".
Однажды на проверке женщинам приказали сесть на корточки. Политзаключенная пенсионерка Эмма Степуленок не удержалась и упала. Только после того как женщина расплакалась, заключенных перестали сажать на корточки.
Собеседница говорит, что слышала, как мужчин из соседних камер заставляли бегать по коридору и ходить на корточках.
По радио ежедневно на повторе включали "стендапы" Лукашенко
В камере жодинской тюрьмы политзаключенным каждый день включали запись речей Лукашенко и выступлений из Всебеларусского народного собрания. Периодически сотрудник тюрьмы зачитывал по радио статьи пропагандистской газеты "СБ. Беларусь сегодня". Трансляции были запланированы в качестве специальных идеологических мероприятий. Они тянулись несколько месяцев ежедневно с 10 до 12:30 часов, рассказывает Наталья.
"Сначала вообще включали каждый день. И чем больше мы перекрикивали радио, тем громче нам его включали. Доходило до того, что из-за громкого радио мы не слышали друг друга. Тогда мы переставали разговаривать, потому что это было бессмысленно.
Лукашенко (его выступления – прим. ред.) вообще часто включали. Не знаю, что это за метод пыток. Но они наверняка знают, чем пытать. Какой-то цирк".
Сначала ежедневные прослушивания пропаганды воспринимались достаточно легко, говорит Наталья. Женщины в камере весело обсуждали речи и смеялись над некоторыми цитатами. Но скоро громкие ежедневные трансляции начали сильно раздражать.
"Я старалась не думать о содержании лукашенковских стендапов. Мы с девушками во время них даже не разговаривали, чтобы радио не включали громче.
Надзиратели явно осознавали, что происходит и что они делают. Если бы не понимали, то Лукашенко не включали бы. Но перевоспитать нас таким образом невозможно. Как говорят, если у тебя есть любимая песня, поставь ее на будильник, и у тебя больше не будет любимой песни".
Заключенные, которые ранее относились нейтрально к высказываниям политика, находясь в информационной изоляции начинали его ненавидеть, рассказывает собеседница.
"Первые 45 дней заключения (в жодинской тюрьме – прим. ред.) мы были в полной изоляции и вообще не понимали, что происходит. Тогда очень волновались за близких и родственников на свободе. У некоторых девочек там оставались маленькие дети. А тебе в таком состоянии каждый день включают Лукашенко. Даже если раньше тебе было на него плевать, то после такого – ну нет".
В витебском СИЗО также ежедневно звучало радио. По нему транслировали Первый национальный канал. Наталья считает, что его намеренно включали очень громко, чтобы заключенные не слышали, что происходит на коридоре. Отключали радио только днем во время проверок.
В туалете отключили воду и на всю камеру стояла вонь
У Натальи в камере намеренно отключали воду на сутки, чтобы заключенные не могли смыть в туалете.
"В туалет все равно все ходили. Унитаз не закрывался, вытяжки никакой не было. Все это было просто прикрыто голубым тазом. Мы привыкли и особенно вонь не чувствовали, хотя понимали, что в камере воняет. В тот день вечером к нам зашла проверка. Начальник проверки как только попал в камеру, аж выпрыгнул оттуда, такая там была вонь. Мы долго смеялись над его реакцией. Через две минуты после проверки нам дали воду".
Тюремный психолог вместо помощи рассказывал о методичках бархатных революций
По прибытии в колонию Наталью повели к психологу. Все непродолжительное время сеанса психологиня старалась не смотреть в глаза заключенной. А вместо оказания психологической поддержки говорила, что протесты 2020 года организованы по "методичкам бархатных революций". Также у Натальи спрашивали, где она планирует работать после освобождения. Вся встреча длилась не более пяти минут.
Наталья не хотела обращаться за помощью к тамошней психологине, так как не доверяла ей и боялась, что та не сохранит профессиональную тайну и расскажет о ней оперативникам.
"Я не хотела, чтобы после такого сеанса на мои больные места начали давить в колонии. Одна известная заключенная была лишена писем, почти не было звонков от родных. Она не знала, что с ее дочерью. Женщина начала регулярно ходить к психологине и рассказывать, что очень страдает от такой изоляции. В результате ей так и не оказали никакой помощи, но лишили долгосрочных свиданий. Я не утверждаю, что эти события взаимосвязаны, но после такого случая доверия к тюремному психологу у меня больше не стало", – рассказывает собеседница.
Также психологи читали групповые лекции о недопущении преступлений и о вреде злоупотребления алкоголя.
"Тема патриотизма – тоже работа психологов, мол "родину надо любить". С госсимволикой в тюрьме тоже они знакомят".
"Гимн знаете? Спой мне пару строчек"
В женской колонии работает заместитель начальника одной из частей колонии с фамилией Янченко. Он издевательски обращается с заключенными. Как рассказывает Наталья, лучше не попадать ему на глаза.
"Например, он встречал девушек после возвращения с фабрики. Мог сказать одной из них, что у нее плохо пришита пуговица и наказать за это. В другой раз на проверке он подошел к политической девушке и спросил: "А вы хоть гимн наш знаете?" Она растерянно ответила, что знает. "Ну тогда напойте мне пару строк", – приказал ей Янченко. Также он любил цитировать на проверке стихи и спрашивать у заключенных, кто их автор".
"Ты что, бл*ть, глухонемая?"
"При встрече с Янченко нужно было обязательно говорить: "Здравствуйте, гражданин начальник". Однажды он не услышал от меня нужного ему приветствия. Тогда он крикнул мне: "Ты что, бл*ть, глухонемая?" Этот надзиратель вызвал меня на беседы и спрашивал, почему я ходила на протесты и чего мне не хватало в работе врачом".
Женщина рассказывает, как предвзятое отношение к политзаключенным проявлялось в различных бытовых мелочах.
"Мне перед заселением в отряд не разрешили надевать черные носки фирмы Mark Formelle, так как на них есть белый логотип "М". Я прихожу в отряд, а там все ходят в таких же носках. То же самое с дутиками (зимние сапоги из синтетического материала). Мне их не разрешили взять в отряд, так как на сапогах были украшения. А в отряде другие их носили. Мои дутики пролежали весь срок на складе. После освобождения мне со склада вернули целых три пары обуви, которые передавали родственники. Их все запретили проносить в отряд".
За нарушение правил колонии заключенных всем отрядом выводили на улицу вместе с вещами.
"Обычно перед большими праздниками в отряде проводили шмон, то есть подробную проверку. Когда находили какие-то запрещенные вещи, наказывали весь отряд. Нужно выносить на улицу все свои вещи, которые хранятся там в картонных почтовых ящиках".
Наталья хранила минимальное количество вещей, чтобы не было проблем во время проверок. Если бы в ящике не хватало чего-то из описи, ей могли бы выписать нарушение.
"Однажды женщина принесла из кухни в отряд без разрешения кусок хлеба, чтобы позже поесть. За это нас всех вывели на улицу, где мы под проливным дождем читали правила внутреннего распорядка".
Колония – самое чистое место в Гомеле
Васильковые фуфайки заключенных всегда грязные, говорит Наталья. Это из-за того, что в колонии женщин постоянно заставляют убирать территорию.
"В отряде ты так просто не сидишь. Тебя всегда направляют на профилактические работы. Например, зимой я никогда не надевала шлепанцы, всегда была в уличной обуви. Ведь нас постоянно гоняли на уборку территории: чистить снег или убирать лужи. Колония, наверное, была самым чистым местом в Гомеле, так часто мы там убирали.
Как мы убирали лужи в колонии. Сначала ты совками и вениками сгоняешь воду в канализационный люк, который по уровню находится выше лужи. Это делается, даже если идет дождь. Если ожидается крупная проверка, то нужно было дополнительно вымачивать лужи тряпками".
В тюрьме запрещена эмпатия
Правила распорядка в колонии направлены на то, чтобы заключенные не могли проявлять эмпатию и солидарность, говорит собеседница. Например, заключенным запрещено делиться любыми вещами.
"Если девушка сидит без передач и я захочу поддержать ее своими вещами или едой, то за это сразу наказание".
Заключенные, отбывающие наказание длительный срок, говорили Наталье, что в колонии так жестко стало именно после 2020 года.
"Например, раньше надзиратели закрывали глаза, когда узницы вместе пили чай. Теперь это запрещено. Также было меньше доносов.
Одна заключенная, которая давно сидит за убийство мужа, рассказала, что после 2020 года в колонии улучшилась еда. Это потому, что стало много политических, которые после освобождения рассказывают СМИ об ужасных условиях содержания", – рассказывает собеседница.
"Колония направлена на унижение человека"
Наталья говорит, что в обычной жизни не могла представить, насколько абсурдными могут быть тюремные правила.
"Пока я там не побыла, вообще не знала, что такое может быть. Тюремный порядок – это такой дурдом, который у нормальных людей не укладывается в голове. Я понимала, что в тюрьмах в целом не очень хорошо. Но никогда раньше не видела, чтобы к людям так ужасно относились. Постоянные рапорты и уборки, запрет садиться на кровать, наказание за "неправильно" застеленную кровать, невозможность раньше 21:30 переодеться в свою одежду, невозможность помыться, если нужно.
Колония направлена не на исправление, а на унижение человека. Чтобы развить у тебя страх, и чтобы ты туда боялась попасть в следующий раз. Сами сотрудники колонии нам говорили: "Ваша жизнь здесь должна быть такой, чтобы вы сюда больше не захотели".
Как пережить заключение
Чтобы пережить все трудности заключения и освободиться в нормальном психологическом состоянии, Наталья стремилась ни с кем не вступать в споры и эмоционально не реагировать на раздражители.
"Колония очень плохо воздействует на человека. Некоторые женщины, с которыми я сидела в СИЗО и которых знала как спокойных и приятных в коммуникации, в колонии очень изменились в худшую сторону. Вдруг начинали со всеми ссориться. Давние сиделицы проверяли новеньких. Специально задевали, провоцировали, ругались и ждали твоей реакции.
Если позволить себе там рефлексировать, то обратно в нормальное состояние уже не вернешься. Я себе запретила как-то реагировать на все, что там происходило. Просто себе приказала: "Все конфликты будешь оценивать, когда выйдешь".
"Мне постоянно снится задержание"
После освобождения все то непрожитое в колонии никуда не исчезло, делится Наталья. Женщина часто просыпается среди ночи. Ей снятся одни и те же сны о задержании.
"Мне постоянно снится задержание. Также снится, как сажают в тюрьму. Во сне я чувствую, что вот-вот силовики разберутся и меня выпустят. И задаю себе вопрос, почему я не уехала раньше, у меня же все было уже подготовлено. Потом я открываю глаза и понимаю, где я.
Все девочки, с которыми разговариваю, говорят, что им снится задержание".
Участковый грозился убить собаку, а сына посадить в тюрьму
После освобождения Наталья стала на учет в отделение милиции. К женщине домой стал приходить с проверками участковый с фамилией Янук, который во время визитов постоянно кричал и очень грубо себя вел. Он намекал, что может убить собаку, а сына Натальи грозился посадить в тюрьму.
"Он с порога начал свой безумный монолог. Я ему даже не отвечала. Когда доходило до угроз, он переходил на "ты". Когда в Беларуси происходило какое-либо громкое событие, он сразу приезжал ко мне с какими-то неадекватными вопросами. Например, в день, когда взорвали российский военный самолет в Мачулищах, он прибежал ко мне и начал спрашивать, есть ли у меня дома дроны, собираем ли мы в своем доме какие-то тусовки.
Участковый требовал, чтобы я всегда открывала ему дверь, как только он приезжал ко мне. Угрожал моей собаке: "Если ты не откроешь дверь, мне будет не сложно бросить много мяса с гвоздями твоей собаке". Милиционер доставал электрошокер и махал им перед моим лицом. Мол, вот что он имеет на случай моего сопротивления".
"На свободе я снова замерла, потому что мы собирались уезжать"
Собеседница боялась, что участковый может написать на нее лживую докладную и ее снова посадят в тюрьму. К тому же были опасения, что ей снова могут предъявить обвинения за "разжигание социальной розни".
"Я старалась не провоцировать этого участкового. На свободе я снова замерла, потому что мы семьей собирались уезжать. Я боялась, что мою 130 статью могут восстановить и тогда я не успею даже выехать из Беларуси. В то же время у сына на работе задержали начальника, а его самого начали проверять".
Знакомая женщины говорила, что если начнутся президентские выборы в 2025 году, то всех политических начнут снова преследовать. На тот момент собеседница ничего не знала об эмиграции, но от знакомых слышала, что все эмигрируют в США. В итоге Наталья продала свой дом и вместе с мужем и сыном уехала в Америку к друзьям. Там ей помогли с адаптацией и обустройством на новом месте.
"Мы сбежали, потому что в Беларуси было страшно оставаться. Иногда я смотрю назад и понимаю, что если мои сны превратятся в реальность, я не выдержу".
