"Ставили на растяжку и били по ногам". Бывший политзаключённый рассказал про колонию № 17 и преследование после освобождения

49-летний Геннадий Смирнов с Ляхович пробыл в заключении практически два с половиной года. Наказание за листовки и “сопротивление при задержании” мужчина отбывал в шкловской колонии № 17, где на него оказывалось давление: 109 дней подряд его удерживали в одиночной камере, а администрация несколько раз избивала мужчину. Политзаключённый в знак протеста несколько раз объявлял голодовку. Но после освобождения в декабре 2023 года давление на мужчину не закончилось — на свободе его трижды задерживали по административным делам. В феврале 2024 года мужчина отбывал 15 суток ареста в ляховичском ИВС, условия которого он назвал более бесчеловечными, чем ШИЗО в колонии. После очередного задержания мужчина вместе со своим сыном — бывшим политзаключённым Вячеславом — был вынужден покинуть Беларусь, чтобы снова не попасть за решётку. Геннадий рассказал "Вясне" про пытки холодом и избиения в шкловской колонии, про преследование после освобождения и про то, как проходит отработка общественных работ в Беларуси. 

Геннадий Смирнов

В октябре 2021 года Геннадию Смирнову и его сыну Вячеславу вынесли приговор: два с половиной года колонии и два года "химии" соответственно. Их обвинили в "оскорблении Лукашенко" в листовках (ч. 1 ст. 368 Уголовного кодекса), а Геннадия — еще и в «сопротивлении сотруднику органов внутренних дел» (ч. 2 ст. 363 Уголовного кодекса). В декабре 2023 года отец и сын вышли на свободу, полностью отбыв свои сроки.

Наказание мужчина отбывал в ПК-17 в Шклове. Первое время после перевода в учреждение Геннадий мог посещать клуб и играть в шахматы. Позже многие политзаключённые были лишены такой возможности. Администрация колонии следила, чтобы политзаключённые между собой не общались. Кроме этого, практически всех политических в шкловской колонии признают "злостными нарушителями режима”.

"Меня ставили на растяжку и били по ногам"

По словам Геннадия, после начала полномасштабного вторжения в Украину администрация шкловской колонии начала блокировать политзаключённым переписку со всеми кроме родственников, а в некоторых случаях даже с ними.

В мае 2022 года в колонии против бывшего политзаключённого применяли физическую силу:

"Я не делал доклады, как они хотели и доказывал, что я незаконно осуждён. За это меня ставили на растяжку и били по ногам. Сначала начальник, а потом его первый заместитель. Это длилось два дня, а на третий пришёл другой сотрудник и сказал: "Сейчас ты тут ляжешь". Я тогда уже шёл на всё, сказал им: "Надо будет — лягу". Я тогда был на голодовке. Отказывался от всего: уборок, докладов. Я просто пошёл на принцип".

"В одиночной камере я провёл 109 суток"

За время заключения в колонии Геннадия удерживали несколько месяцев в ШИЗО и ПКТ:

"В сумме в одиночной камере я провёл 109 суток со 2 ноября 2022 года по 19 февраля 2023 года. Был момент, что меня 10 дней держали в морозильной камере. А до этого со 2 по 29 ноября практически не кормили — давали ложку еды. Берёшь миску, а там не на что было смотреть. В конце месяца, уже в ПКТ, мне разрешили отоварку положенную на одну базовую. Но отоварили меня не полностью — вместо 32 рублей на 20.

В итоге я отказался от этой отоварки. За это меня вывели на полный шмон. Я боковым зрением заметил, что меня ведут головой прямо в металлический торец дверной на скорости. Я чуть притормозил, но разбил сзади голову. Была шишка, кровь, но не так страшно, как, если бы я не притормозил".

Пытки холодом в ШИЗО

Камеры ШИЗО и ПКТ, по словам бывшего политзаключённого, находится в отдельном здании.

"После этого меня снова перевели в ШИЗО без матраса и вещей. Тогда был уже декабрь, примерно -15 градусов на улице. Меня 10 дней и девять ночей держали с открытым окном на улицу и открытым окном над дверями. Был сплошной сквозняк все 10 суток. Батареи грели, но какой от них толк? Я получил ожоги на руках и ногах, потому что держался за горячие батареи, а нагреться никак не мог. Там я практически не спал.

Ночью там всё немело от холода. На доски те ляжешь и чувствуешь, как всё тепло уходит в те доски. В ШИЗО забирают вещи, например, даже майку с рукавом. Тогда дают тонкий "клифт" с надписью "ШИЗО" на голое тело".

В знак протеста против таких условий содержания мужчина объявил сухую голодовку, которую смог продержать два дня. По словам Геннадия, дольше находиться без еды и воды он не смог, потому что предыдущий месяц его почти не кормили.

"Я смотрю, что у меня уже и кровь в моче, и желчь сгустками со слюной выходит. Я посмотрел, что организм не выдерживает, и через два дня решил прекращать.
Медицинский персонал приходил и проверял моё состояние. На ПКТ я сел простывший. Мне тогда дали только одну таблетку. Сами понимаете, там надо пропивать курс таблеток минимум трое суток. Я тогда как-то справился, а через неделю снова заболел. Тогда мне уже дали три таблетки.

На сутки 70-е я уже холода не ощущал. Бывало, после душа ведут на улицу на мороз, пока камера вся полностью проветривалась. Я возвращаюсь в камеру, а сами сотрудники мне: "Гена, ты наверное уже не мёрзнешь". Некоторым ребятам это тяжело давалось. Говорили, что три дня и больше не выдерживают, страшно туда попадать".

Павла Белоуса несколько раз отправляли в ШИЗО

Геннадий рассказал про политзаключённых, с которым пересекался в колонии:

"Паша Северинец перед тем, как его отправили на крытую, тоже там сидел некоторое время. С Павлом Белоусом в столовой мы сидели за соседними столами. Особо не общались. Он был в отряде с Северинцем. Пару раз его садили на ШИЗО, но ненадолго — на пару суток.

Ещё был пенсионер Вячеслав Орешко. Он не ходил на промку. Ему было очень тяжело, не успевал ничего, даже поесть в столовой. А если учесть, что все политические спят на втором ярусе, то каждый раз туда залезть ему…".

"Кладут лицом вниз, руки за голову" 

Геннадий Смирнов

Мужчина вспоминает, что незадолго до его освобождения в колонии появились "нововведения", которые являются дополнительной формой давления на заключённых.

"Когда меня перед освобождением снова посадили в ШИЗО, я там пересёкся с Геннадием Дроздовым. Раньше такого не было, а сейчас, когда объявляют о ШИЗО, сразу два контролёра заламывают руки и головой вниз уводят чуть ли не на коленях в "режимку", кладут лицом вниз, руки за голову, ноги широко раздвигаешь.

И вот положили со мной Геннадия. Он сказал им, что у него было два инсульта, плохо себя чувствует. А они, как назло, ноги расширяют, его ногу накидывают на мою, чтобы неудобно было лежать. Такое вот отношение к людям".

Кроме этого, людей, которых отправляют в помещение камерного типа (ПКТ), заставляют стоять по несколько часов возле стены во время того, как играет музыка.

"Бывает ещё, что в ПКТ люди стоят по три с половиной часа лицом к стене. Во время завтраков, обедов и ужинов включается музыка и в это время заключённые должны стоять лицом к стене с руками на стене.

Потом открывается "кормушка", дают еду, поел, посуду помыл, поставил и снова становишься к стене. И так трижды в день. Я засекал: точно полтора часа стоишь в общем за весь день, но было и по три с половиной часа".

"Зуб в итоге разрушился"

Геннадий вспоминает, что практически каждый день медицинские работники колонии проверяют состояние здоровья заключённых в ШИЗО. Бывший заключённый предполагает, что это связано со смертью активиста Витольда Ашурка, который умер от остановки сердца 21 мая 2021 года прямо в колонии.

"В колонии есть только один зубной врач. Я смог попасть туда только один раз. Мне положили лекарство и всё. Зуб в итоге разрушился".

"Прессинг начался уже на воле"

После освобождения из колонии давление со стороны представителей власти на Геннадия и его сына не прекратилось.

"Я до последнего не верил, что могу освободиться. Думал, что меня закроют снова по ст. 411 УК. Но мне дали только два года превентивного надзора. Когда вышел, то прессинг начался уже на воле. Я успел посидеть три раза. Первый раз после двух суток в ИВС мне дали 60 часов общественных работ. Второй раз я посидел сутки, а потом мне дали три базовых.

А на третий раз я поехал в Брест делать визу, а мне нельзя было выезжать. Мы с сыном на свой страх и риск во вторник поехали, везде ездили на такси, чтобы не мелькать нигде. А по средам мы ходили отмечаться. И вот прихожу, а у меня инспектора спрашивают, что мы делали в Барановичах в такое-то время. А мы тогда, чтобы не попасться сотрудникам милиции уже на вокзале, прошли прямо и попали на какую-то камеру видеонаблюдения на входе. И вот мне показали фото с нами, а я же не скажу, что это не я. Ну и мне надели наручники прямо в кабинете и отправили в камеру.

На завтра повезли на суд и дали 15 суд. Майор Андрей Черенкевич, который недавно умер, приехал в суд, чтобы доказать, что это был я на вокзале. И на суде прямо сказал, что если бы я подписывал что-нибудь, то получил бы меньше. А я принципиально не подписывал. У меня в колонии было 30 нарушений. Я ни разу не писал объяснительные принципиально".

"В ИВС сейчас даже хуже, чем в ШИЗО" 

Геннадий Смирнов с сыном Вячеславом

Бывший политзаключённый, который в начале года провёл несколько недель в ИВС г. Ляховичи, и сравнил условия содержания с условиями в штрафном изоляторе колонии.

"В ИВС сейчас даже хуже, чем в ШИЗО. Не дают абсолютно ничего. Я им объясняю, что никак иначе, чем "геноцид", это не назвать. Потому что даже в ШИЗО дают полотенце, мыло, пасту, зубную щётку. Нет матрасов, ночью будят, каждый день новая камера, по два раза на день надевают наручники во время шмонов, подсаживали психов".

Как проходит отработка общественных работ

Общественные работы — достаточно распространённая практика наказания за административные правонарушения. Геннадий рассказал, как на практике проходит отработка наказания в Беларуси.

"Судья назначила мне 60 часов общественных работ. Решение пошло на райисполком. Прошло некоторое время и меня вызвали, составили какие-то бумаги и отправили на коммунхоз. Там в отделе кадров меня отправили в бригаду.

Там мы, например, дрова грузили в прицеп, когда по городу прошла обрезка деревьев. Кто-то убирал мусор по городу. Убирали возле бордюров, соскребали землю. Однажды даже забивали ямы на дороге асфальтом. Пока мы работали, приезжали мастера и контролировали работу.

Работал по восемь часов примерно полторы недели. На работу я ходил, как и все, посещал планёрки. По окончанию я пришёл в отдел кадров, там мне сказали, что все бумаги и отчёты подадут в райисполком.

Когда я отрабатывал эти часы, то они рады были, потому что работать некому".

После последнего ареста у Геннадия оставалось одно нарушение, после которого бы его снова отправили в колонию за нарушение "превентивного надзора". Поэтому Геннадий вместе с Вячеславом приняли решение уезжать из страны. Отцу и сыну пришлось оставить дом, собаку и котов.