Полина Шарендо-Панасюк: "Трудно было и психологически, и физически выдерживать все эти пытки"
Полина Шарендо-Панасюк и Наталья Радина.
Бывшая политзаключенная Полина Шарендо-Панасюк, которая после освобождения из ИК №24 уехала из Беларуси, 10 февраля рассказала об условиях содержания в колонии, о репрессиях в отношении нее и других политзаключенных женщин, ответила на вопросы журналистов. Встреча с представителями СМИ состоялась в Вильнюсе, в творческом пространстве Kropka.
Координатор кампании "Европейская Беларусь" Полина Шарендо-Панасюк провела в заключении более четырех лет, много раз попадала в карцер и ШИЗО, против нее использовали карательную психиатрию, а тюремный срок ей продлевали трижды, используя статью 411 Уголовного кодекса (злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения).
"Кажется, еще ни одна женщина-политзаключенная не проходила через такой ад, через который прошла Полина", - отметила на пресс-конференции редактор сайта charter97.org Наталья Радина.
"Политзаключенный – это весь белорусский народ"
Полина прежде всего обратила внимание на ситуацию с политзаключенными женщинами, которые вместе с ней отбывали наказание в колонии в Заречье.
"Политзаключенных в Беларуси очень много, их тысячи и тысячи, не всех мы знаем, многие боятся говорить о своем преследовании, их родственники запуганы. Я считаю, что сегодня политзаключенный – это весь белорусский народ, который остался в заложниках у этого террористического режима. То, через что я прошла, это есть абсолютный террор, это пытки и издевательства над людьми. Сегодня я хочу сказать об ужасном состоянии, в котором находятся в колонии политзаключенные Ольга Майорова, Анна Гнаук, Виктория Кульша:
"Виктория Кульша – это человек, перед которым даже я склоняю голову, она не сдается несмотря на то, что состояние здоровья у нее очень тяжелое, она месяцами держала голодовки и за это попадала в штрафной изолятор, и там она тоже голодала. Ну а условия в ШИЗО можно сравнить с подвалами НКВД. Она отказывалась от воды и питья. Она вскрывала себе вены. Она и в ПКТ держала голодовки и отказывалась от помощи врачей. Она говорила: "Я пойду до конца, я не сдамся. Ее противостояние террору продолжается уже четыре года. У нее отказывают почки, есть другие заболевания, а она продолжает держаться. Реально, она может стать первой из женщин, которая не выдержит таких условий.
Тяжелое состояние также у Ольги Майоровой, которой режим перекрыл все возможности получить с воли хоть какие-то вещи. Посылки до нее не доходят, так как Ольга считается “террористкой”, она не может умываться мылом, шампунем, так как не имеет. Ходит в той рванине, которую ей выдали, год за годом. Еще Ольга разговаривает в колонии по-белорусски и за язык получает насмешки и издевательства в свой адрес, и много еще чего. Такая вот дискриминация.
Елена Гнаук – человек пожилого возраста и ей очень тяжело. Есть у нее заболевания и нет связи с родными, как кстати, у всех трех женщин. Если человек просит свидание, ему такой возможности не дают, не информируют родных, уже есть такой алгоритм, что накануне свидания за пару дней по любому поводу выносят нарушение и отправляют в ШИЗО, только чтобы ты не встретился. Я знаю, что Виктория и Елена переведены из ШИЗО в ПКТ (помещение камерного типа), это значит, что готовят дело по 411 статье. Здесь человека пытают-пытают, а в определенный момент просят написать прошение о помиловании. Если человек не сдается, его продолжают пытать дальше. Тогда вновь возвращаются к помилованию. И ты можешь отсюда не выйти. "Твои дети будут расти без тебя", — эти слова слышала я от представителей ДИН.
А заключительный этап — если в конце концов согласишься на их интервью, чтобы окончательно тебя дискредитировать и сломать, это подписание бумаги о "конфиденциальном сотрудничестве".
Полина тоже подписывала такую бумагу, сделала такой тактический ход, чтобы выйти на свободу. Первую бумагу подписала 24 декабря еще в колонии, а в Бресте, когда пришла в ГУБОПиК после освобождения. А на следующий день Полина уехала.
Политзаключенную активистку Полину Шарендо-Панасюк приговорили к еще одному году колонии
270 суток в карцере и штрафном изоляторе
Наиболее тяжелыми, по словам Полины, были моральные пытки и психологическое состояние. Особенно в ШИЗО.
"В определенные моменты ты чувствуешь, что начинаешь терять контроль над своим умом, сидишь например в ШИЗО, понимаешь, что уже фабрикуют 411 статью, и ты сидишь десять дней, еще десять дней, и знаешь, что потом еще накинут. И ты не можешь просто так отключить свой ум, и включить его снова через месяц. Ощущение бессилия просто.
А если ты месяцами находишься в ШИЗО или ПКТ, то никакой информации до тебя не доходит. Адвокаты запуганы и ничего не могут тебе сказать, молча смотрят в пол. Зато хватает дезинформации. Каждый раз нам говорят – о вас все забыли, на вас всем наплевать.
Еще в ИК №24 состоялся “великолепный” ремонт штрафного изолятора, в результате которого деревянные полы заменены на каменные, большие окна заменены на маленькие, нары сейчас весят 70 килограмм и женщины должны их постоянно поднимать. И всегда очень издевательское отношение персонала. Они действительно хотят сломить волю, поставить на колени, чтобы ты просила:”Выпустите меня из ШИЗО".
ШИЗО в колонии №24 – это голое помещение, в котором абсолютно ничего нет. Тебе выдают форму с надписью "ШИЗО", форма может быть маленькая, на тебе не застегивается, это никого не интересует. В правилах написано, что в изоляторе можно находиться в рубашке с длинным рукавом, но на усмотрение начальника колонии, может находиться в маечке с бретельками. Вот и все. Тогда многие надевают просто пиджак на голое тело. И вот в этом ты и ходишь целый месяц и спишь, и не можешь сменить одежду.
ШИЗО – это еще горячая вода 20 минут в день (если она есть), А если нет – умывайтесь холодной. А не хотите – не мойтесь вообще. Все свои физиологические потребности приходится справлять под камерами. Трудно от отсутствия свежего воздуха и солнца. И никто из этих "божков" даже не подумает открыть в окне форточку, проси-нет-проси, ведь для кого открывать? Для никого. При этом, в камере всегда влага, а это благоприятная среда для туберкулеза. И хорошо, если у тебя есть колготки, в которых можно спать. А некоторые спят в обуви все время. Одна женщина в сапожках спала, дутики называются.
Тяжело было и психологически и физически выдерживать все эти пытки. Иногда, возникала мысль, что мы этого не выдержим, иногда появлялась сильная депрессия, особенно после отказа в помиловании," – рассказала Полина.
"Катерину били по голове, били по животу"
Отвечая на вопросы журналистов, Полина сообщила о встрече с журналисткой Екатериной Бахваловой и о том, как ее избивали в колонии. Это было еще в феврале 2022 года:
"Она просила врача. Она говорила, что сильно избили: "Меня били по голове, позовите врача, позовите врача..." Понятно, что никто ей врача не позвал. А 10 февраля ее вывезли в СИЗО в Гомель. У меня получилось поговорить с девушкой, которая рассказала ситуацию, что когда Катю вызвали и ознакомили с тем, что против нее возбуждено очередное дело, у нее просто сдали нервы. У нее случилась истерика. Что она там делала – я не знаю, но эта девушка сказала, что она была избита. Ее избивали четыре человека, били по голове, били по животу".
Полина Шарендо также затронула тему карательной психиатрии, с которой ей пришлось столкнуться во время заключения:
"Если ты нелояльно относишься к режиму, это уже трактуется как психическое отклонение, а если ты называешь себя политзаключенным, тут уже “параноидальное расстройство личности”.
У политзаключенной Полины Шарендо-Панасюк резко ухудшилось состояние здоровья
